В руках он сжимал большую коробку, наполненную скомканными бумажками.

— Да, мама уже переживает, — улыбнулась Элемин.

— Я быстро, — пообещал он и скрылся за дверью, оставив девушку.

Элемин оглядела кабинет. Её охватило странное чувство: она знала, что никогда не была здесь раньше, — отец не разрешал — но почему-то комната казалась слишком знакомой. Девушка подошла к письменному столу и мельком взглянула на бумаги, исписанные аккуратным почерком. Денталион рассказывал о миссиях, которые выполнял, будучи Крадущимся, и это показалось Элемин странным: обычно агентам было запрещено разглашать какие-либо подробности о своих делах и уж тем более — записывать подобную информацию на бумаге. Приведённые здесь описания явно не походили на деловой отчёт, поскольку стиль написания отличался от того, что требовало начальство. Впрочем, может, она что-то не так поняла? Не мог же отец вот так запросто вписать детали своих миссий в мемуары, верно? Одновременно с этим Элемин вспомнилось, что она не знает ни одного другого агента, которому разрешили бы уйти в отставку так же рано, как Денталиону. Чаще всего Крадущиеся покидали место работы либо в глубокой старости, когда их рефлексы уже не позволяли справляться с заданиями на должном уровне, либо — что было куда чаще — сами погибали во время заданий.

Взгляд лучницы упал на круглое зеркало меж двух полок, и перед глазами отчётливо всплыла комбинация из недавнего сна. Элемин прикоснулась к раме. Так и есть: кнопки обнаружились ровно на тех местах, которые она помнила. Девушка использовала нужную последовательность, и с тихим металлическим скрежетом зеркало раскрылось.

— Что за…

Внутри лежал знакомый осколок. Элемин нерешительно дотронулась до него и тут же отдёрнула руку: поверхность камня оказалась обжигающе горячей. Девушка посмотрела на пальцы, ожидая увидеть там медленно опухающие красные пятна, однако вместо этого в ее голове стали стремительно появляться сцены из сегодняшнего сна. Элемин отшатнулась и тяжело рухнула в отцовское кресло, обхватив голову руками.

В сопровождении Зефир они отыскали башню, где должен был находиться один из осколков кристалла. А где осколки, там и Безликие, защищающие их… И, разумеется, испытания.

Элемин огляделась, по-новому взглянув на мир, в котором оказалась. Как она не заметила раньше? Все чересчур идеально, без единого изъяна, такую фантазию не хочется покидать. Запереть её в собственной мечте — неужели именно это и было целью неизвестного хранителя? Полуэльфийка потёрла переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Что ж, теперь, когда она знает правду, осталось только понять, как отсюда выбраться.

Элемин нашла Винделию перед распахнутым окном на кухне. Эльфийка задумчиво смотрела в окно. Услышав шаги дочери, она обернулась.

— Представляешь, я вчера была на балу, который проводился в поместье графини Фир, и Лисса рассказала мне, что Ирен, наша общая подруга, недавно нашла себе нового кавалера! Ты наверняка её помнишь, она часто заходила к нам на чай, когда ты была маленькая.

Слова матери вызвали у Элемин лишь горечь. У Винделии не было подруг в Фальтере, и уж тем более она не посещала местные великосветские мероприятия. По словам Денталиона, эльфийку побаивались из-за дара предвидения, да она и сама не искала чужого общества, зная, что друзей среди аристократии ей не найти.

— Вы же не настоящие, верно? — вопрос Элемин прозвучал резко, но она решила, что будет лучше не затягивать всё это.

— С чего ты взяла? — во взгляде Винделии читалось недоумение, однако отсутствие отрицания говорило о многом.

— Вы с отцом мертвы.

Повисло молчание.

— Этот мир нереален, — повторила Элемин, присаживаясь на подоконник и обводя рукой открывающийся оттуда вид, — слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Послушай, — Винделия приблизилась и заключила руку дочери в свои ладони, — что такое реальность? Если сейчас ты чувствуешь себя счастливой, то разве это не означает, что твоё настоящее место — здесь? Даже если это всего лишь сон, то зачем просыпаться? Возможно, тебя уже и нет давно, а это — твой последний миг перед забвением, который способен растянуться на долгие годы. Ты уверена, что хочешь вернуться в мир, где тебя уже может и не быть?

Элемин грустно улыбнулась.

— Да, эта фантазия идеальна, — не стала спорить она, — чересчур прекрасна, так что я не забуду её. И всё же если есть хоть малейший шанс, что я выберусь отсюда живой, то я должна попытаться. Не ради себя, не ради спасения мира, а ради Фарлана. Он столько раз помогал мне, так что теперь я перед ним в долгу и не могу оставить его один на один со спасением мира. Я знаю, Ламберт не пойдёт за ним, что же касается Арена… думаю, вдвоём они скорее приведут мир к гибели, чем освободят его. А Сильвия… Я не могу понять, в чем дело, но она какая-то иная. Лишь время покажет, можно ли ей доверять. Поэтому я должна вернуться.