Алисейда нигде нет, и я осознаю, что с облегчением выдыхаю набранный в грудь воздух.

— Сурайя! — радостно восклицает распорядитель, отпустив слугу, с которым общался до моего появления. — Рад встрече, дитя. Мира тебе!

Его добродушная улыбка заставляет и меня улыбнуться в ответ, хоть и выходит это немного натянуто.

— И тебе мирного дня, Гасан. Надеюсь, не помешала…

— О чем речь, конечно же нет. Я думал, ты прибудешь чуть раньше. О чём вам удалось договориться вчера?

Он незаметно кивает в сторону коридора, где прячутся двери в разные покои, намекая на Алисейда.

— Ну, скажем… — мнусь, подбирая слова. — Я вроде как смогла его уговорить поучаствовать в предложенном маскараде.

— Что ж, надеюсь у вас всё получится, — задумчиво вздыхает Гасан, поглядывая на опущенную на каменный пол холщовую котомку. — От исхода этой миссии зависит и репутация моей дарты, так как это произойдет здесь, в Дамаске. Поэтому мне не всё равно на нашего упрямца и его своеволие…

Хвала братству, распорядитель договаривает это до того момента, как этот самый «упрямец» вальяжной, уверенной походкой входит в главный зал. Иначе новой перепалки было бы не избежать.

Я окидываю Алисейда внимательным взглядом, пока он идёт к нам, поправляя оружие, и пытаюсь угадать его настроение. Выглядит он, как сошедший с древних фресок идеализированный непобедимый воин: тщательно вычищенная и выстиранная белая мантия, чуть сероватые по цвету шаровары и подпоясывающий всё одеяние алый кушак уже внушают благоговейный страх. Аккуратно висящий сбоку серебристого оттенка меч, воткнутые в абсолютно ровном ряду метательные ножи за пазухой и зловеще поблескивающая кожа нарукавника, в котором таится скрытый клинок, завершают всю картину. Алисейд убийственно хорош собой…

Я понимаю, что беззастенчиво оглядываю его крепкую, высокую фигуру только тогда, когда хассашин поворачивает ко мне лицо, одаривая лёгкой холодной ухмылкой на губах, пересеченных белым шрамом, и властным взглядом глубоких тёмных глаз. Вздрогнув, отвожу собственный взор, стараясь сделать это как можно плавнее, будто так и было задумано.

— Мир твоему дому, Сурайя, — миролюбиво приветствует меня Алисейд, и я еле нахожу в себе силы ответить ему то же ровным, спокойным голосом.

— Куда ты собрался? — встревает в разговор Гасан, недоуменно оглядывая его полную экипировку.

— В город, — просто заявляет Алисейд в ответ, проведя одной ладонью по нарукавнику. — Хочу разведать обстановку, прежде чем мы отправимся на задание.

Я хмурю брови, несмотря на то, что контекст его слов говорит о том, что более спорить о миссии он не намерен. И распорядитель озвучивает вслух то, что крутится у меня на языке:

— Очевидно, стоит напомнить о том, что твоя достопочтенная личность в розыске, — в Гасане медленно закипает гнев, и я понимаю, почему он считает Алисейда своенравным. — И сегодня вечером будет пир. Собираешься попасться страже и всё испортить, не начав?

Хассашин лишь коротко вздыхает, мимолетно взглянув на молчаливую меня, и терпеливо отвечает, явно не намереваясь портить настроение себе и Гасану:

— Благодарю за заботу, Гасан, но ничего дурного не случится. Я не планирую уходить далеко от дарты. Мне лишь нужно подслушать горожан и стражу, чтобы понять атмосферу в Дамаске.

Не дожидаясь ответа распорядителя, он медленно обходит меня, чтобы направиться к выходу, но останавливается у мешка с одеждой.

— Это то, о чем я думаю? — приподняв бровь и обращаясь ко мне, спрашивает Алисейд.