Вагранка, у которой хлопотали монтажники, стояла холодная, чужая. И когда мимо нее от электроплавильной печи проплывал увенчанный сиянием разливочный ковш, это становилось еще приметнее. «Не наломать бы дров…» — подумал Сосновский, ловя себя на том, что не совсем дружелюбно смотрит на новую вагранку.

Объяснения давала заместительница Кашина — Дора Димина, немолодая, в берете и синем рабочем халатике, из-под которого белела кофточка с узким черным бантом. Разговаривать с ней приходилось громко, и это мешало сосредоточиться, думать, как Максим Степанович любил.

Говорила она без желания сгладить острые углы, подсластить неприятную правду. Но потому, что было начало рабочего дня и свежее, чистое лицо Диминой молодо белело, или, может быть, потому, что халатик и берет сидели на ней, как сидят на женщинах, которые умеют со вкусом одеваться, она все равно казалась Сосновскому непрактичной и даже ветреной. Иногда она вообще задумывалась некстати, большие темные глаза становились отсутствующими. Раздражала и ее, как казалось, мелочная принципиальность, какой-то скрытый скепсис. Сосновскому даже пришла мысль: «Не нарочно ли Кашин подсунул ее вместо себя? Чтобы после быть свободным от договоренности и гнуть, если понадобится, свое. Этому хвату всё нипочем!..»

— Вы говорите, одними вагранками здесь не обойдемся? — спросил он, напрягая слух, чтобы услышать ответ.— Я вас так понял?

— Да. Придется еще раз провести расчеты пропускной способности технологических цепочек,— невозмутимо кивнула Димина, будто довольная, что нашлась новая прореха.

— Как, как?

— Наша электропечь не пропустит за семь часов столько, сколько дает за смену.— Димина начала сыпать цифрами.— Нужна другая, ну хотя бы ЛЧМ-10. Нужны полуавтоматические смесители.

— Это предложение Кашина?

— Не совсем…

— Повторите.

— Я говорю: не совсем. Кашин опасается, как бы к этому не подошли формально и не увеличили программу... Но у него нет других предложений.

Сосновский бросил взгляд на ее седеющие виски, на стройную фигуру, вспомнил непристойную шутку крутого на слово начальника цеха и с неприязнью осведомился:

— Почему вы предварительно не согласовали свои мнения?

Димина пожала плечами.

— Это не всегда удается.

— Извините, но я спрашиваю серьезно,— сказал Сосновский, уступая дорогу юркому автокару,

Она промолчала, отвлеченная какими-то другими мыслями, и механически поправила волосы, выбившиеся из-под берета.

— По-моему, вам, Максим Степанович, согласовать будет легче… Что вас еще интересует?..

В конце пролета они увидели Кашина. Он что-то кричал, размашисто жестикулировал и тыкал пальцем в грудь то одному, то другому рабочему, суетившимся у выбивной решетки. Заметив главного инженера с Диминой, отобрал у ближайшего из них крюк и, ловко подцепив опоку с отливкой, которая никак не проваливалась в люк, потянул на себя. Опока затряслась как в лихорадке, отливка послушно отстала от формовочной земли и исчезла в люке.

— Вот так держать!— крикнул Кашин и обернулся к подошедшим,— Ну что? Договорились?