Четыре жреца и двое мирских советников стояли, склонившись до земли, и ждали Трех Утренних Государевых Приказов. Анна-ару чуть улыбнулся в длинные седые усы и негромко проговорил:

— Призовите моего старшего сына в зал малых приемов. Призовите отца Маарана и служителей его храма. Пусть ждет окончания нашей беседы с сыном. И третий мой приказ — да не осмелится никто подслушивать.

Шестеро переглянулись. Они явно ждали иных повелений. Один почтительно кашлянул.

— Не желает ли государь, чтобы мы усилили стражу у Золотых Врат Солнечной Обители?

— Зачем? Разве кто-то осмелится покуситься на мою священную особу?

Говоривший снова поклонился.

— Ходят слухи, что хэтан-ару…

— Довольно! — с непритворным гневом ответил анна-ару. — Это мой сын. А Солнце покарает любого, кто посмеет умышлять против меня!

Шестеро подождали еще немного, но государь уже пустился в обратный путь длиной ровно в тридцать три шага, и никто более не посмел его тревожить.

«А стражу они все равно призовут. Так что монахи отца Маарана будут весьма кстати».

В зале малых приемов все было куда как спокойнее, чем в Тронном — Солнечном — зале. Стены были обшиты темным резным деревом, на полу раскинулся изумрудно-зеленый ковер, а вдоль стен стояли бронзовые курильницы и светильники. Анна-ару встретил сына стоя. Керниен упал было ниц, как в таком случае следовало поступить согласно этикету, но владыка быстро шагнул к нему и обнял.

— Сядь, сын.

Керниен хотел опуститься на пол, на зеленый ковер.

— Нет. Сюда.

Керниен отшатнулся. Вот оно. Донесли. Он помотал головой.

— Государь, я не…

— Я знаю. Твой отец не слеп. К тому же мне постарались рассказать все.

Керниен опустил голову.

— Я хочу поговорить с тобой. Они ждут, что я прикажу схватить тебя или что ты попытаешься на меня напасть. Тебе не намекали, что мне уже пора оставить Солнечный Престол?

— Да, отец…