— То есть?

Жрец выпрямился. По его темному лицу покатились слезы, но он улыбался. Он словно светился.

— Он был прекрасен. Он был велик, и любовь и свет исходили от лика его! И я не мог противиться этой любви, этому огню! Я открыл ему себя, я отдал ему себя и слился с его огненной сущностью! Ныне во мне этот огонь, и силой его сотворю я для тебя чудо. — Жрец вздрогнул и помотал головой. Керниен в священном ужасе увидел в глазах его пляску оранжевых языков пламени и невольно поднялся, украдкой нащупывая рукоять меча. — Я сделаю для тебя все, хэтан-ару. И ты обретешь власть. И Ханатта станет единой. И Сыны Солнца будут королями не по названию — по сути, как им и подобает.

— Если ты сделаешь это, — прошептал Керниен, — то этот храм станет главным в нашей земле. И жрецы его будут главными над всеми жрецами. И — клянусь — сам король отныне будет верховным жрецом сего храма, пока светит Солнце! — Внезапно он спохватился. — Да, но чего требует Посланник?

— Он не требует. Он просто говорит. Он просит.

— Чего?

— Просит завета с тобой. И просит, чтобы Земля Огня была отдана ему для Солнца.

Керниен пожал плечами. Это место никогда, по сути, Ханатте и не принадлежало. Даже тот самый монастырь-крепость вроде бы был возведен на развалинах каких-то более древних строений. Кто построил его, каким богам там молились, уже никто и не помнил. Помнили только, что там скрывались изгнанные Эрхеленом поклонники теней. Но не они были первыми. Предания говорили, что когда Десять Родов пришли сюда, они застали возле гор немногочисленный народ. Это были высокие могучие люди со светлыми волосами и глазами. Народ этот был воинственным и отважным, и предки ханаттаннайн предпочли породниться с ним, а не воевать. Они быстро растворились в море ханаттаннайн, но их потомков можно до сих пор легко отличить по росту и светлым волосам. Керниен машинально подергал себя за золотую прядку — наследие древней сильной крови. Потомков этого народа считали от рождения знатью, пусть даже были они нищими, и никаким делом, кроме войны, им заниматься не полагалось. А они для этого годились и по силе, и по стати, и по гордости своей.

Исконного языка своего эти люди не сохранили — разве что только несколько имен да слов, пару-другую преданий, из которых мало что можно было узнать. Разве что некогда их предки встретили белых демонов, которые стали просить их помощи в какой-то своей войне. Часть народа пошла им служить, а другая часть, которую вел вождь Аммалаханна, ушла на юг и нашла себе место в этих краях.

…А что монахи и жрецы ходили в Землю Огня говорить с богами — да пусть продолжают, если от того польза будет.

— Я отдам ему эту землю. Что еще?

— Он просит встречи с тобой, хэтан-ару. И договора.

— Какого завета он просит?

— Он скажет.

Керниен помолчал. Эта недомолвка ему не нравилась, но выгоды были слишком велики.

— Хорошо. Теперь дело за тобой. Твори свое чудо, отец. Но если ты обманешь меня…

— Ты волен поступить с моей плотью, как тебе заблагорассудится, хэтан-ару.

В дверь тихонько постучали. Вошел служка с деревянным подносом, на котором были овощи, хлеб и сыр, а также стоял кувшин. Второй служка нес жаровню. Принц улыбнулся. Надежда — великое дело. Посмотрим. А если не удастся — что же, всегда можно умереть. Больше ему нечего будет ждать, а зачем тогда жить?

Принц почувствовал, что проголодался, потому с удовольствием принял угощение.

— И много вас?