Оказывается, отдохнув недельку, Кузя с Жорой устроились на комбинат разнорабочими.

– Круто! – восхитилась я. – И не разочаровались?

– Нет, ходят исправно, – сказала Тоня. – Мне, конечно, хотелось, чтобы они отдыхали, но раз уж решили… в конце концов, мужики же они!

– Твой, может, и мужик, а Жорику всего 16! – возмутилась Людмила.

– У нас сплошь и рядом шестнадцатилетние детьми обзаводятся, – сказала бабушка. – Чем девок портить, пусть лучше картошку на конвейере сортируют.

– Ты, тетя Наташа, правду говорила, у прабабушки все по струнке ходят, – сказала Саша.

– И ты?

– А я немножко шалю.

– А бабушка тебя прутом стегает?

– И стегает, и шлепает.

– А ты что же не исправляешься?

– Я потом немножко исправляюсь, а потом опять немножко шалю. А тебя она шлепала?

– А как же! С внучками иначе нельзя.

Хлопнула дверь, зашла соседка тетя Клава. Увидев меня, даже всплакнула:

– Наташенька, думала, не увижу тебя больше. Теперь и помирать можно.

– Что ты, тетя Клава, какие твои годы!

– Да ладно, пожила! Своих детишек не нажила, зато соседских любила, особенно таких шкодливых, как эта егоза. Тихенькие не помнятся, а вашу компанию всё-то вспоминаю. Валерка, Сережка, Толик… он один из них жив, и даже начальником стал.

– Как же, а Митрохин?

– Ты что, аль не знаешь? На год он только друга своего пережил. В 96-м привезли его из Чехии. Свои же бандиты, говорят, убили.

– Тетя Клава, это точно?