– Не обижайся, но логика какая-то убогая. Если так прогнозировать отношения, то ни с кем начинать нельзя. Мне с Вероникой тоже. Она на кухне сидеть не будет. Через пару лет может встретить миллионера, и мне детей точно не отдадут, еще и на порог не пустят. Всегда есть риск, что отношения испортятся и жена уйдет. Если об этом все время думать – рехнуться можно.

– А ты не боишься, что она хвостом вильнет, как делала с другими? – спросил Мохито.

– Нет, – покачал головой Зорьян. – Я поверил. Пока она меня дергала, в постель лезла, мне огрызаться хотелось. Тогда боялся. Думал – развлечется, а потом пинка под зад. Но мы не легли. Мы сначала поговорили. И теперь я верю. Поговори с Ватрушкой. И не бойся того, что еще не случилось.

Слова Зорьяна закрепил звук горна. Разговоры закончились, начался отсчет минут до построения. Зорьян ухватил банку с медом и цукатами, два леденца и яблочную пастилу и стремительно скатился по лестнице. Мохито открыл шкаф и протянул руку к форме, обдумывая сказанное.

В чем-то Зорьян был прав. Учитывать худшие варианты и заранее смиряться с самым плохим исходом он начал в госпитале, после взрыва. Подслушал разговор врачей, заранее смирился с тем, что ослепнет на один глаз. Потом, после операции, порадовался. И даже вернулся в строй, хотя никто не прогнозировал стопроцентное восстановление зрения. Спасла природная регенерация, подстегнутая лекарствами – врачи специально не вычищали обсидиановые осколки из рваных ран, заставляя организм бросать все силы на борьбу с инородными телами. Обсидиан не сдался, зато зрение вернулось. А начинка бомбы оставила неизгладимые шрамы – через месяц крупные осколки удалили, но это уже ничего не изменило.

После госпиталя он попытался поверить в лучшее – что переезд подарит ему новые знакомства, встречу с медведицей, которая примет его вместе со всеми недостатками. Пара краткосрочных романов осталась в столице – медведицы ему ничего не обещали, и он им ничего не обещал. Вместо этого ему досталась открытая неприязнь окружающих. А стоило только отгородиться от сослуживцев стеной молчания и смириться с одиночеством, как тут же появились Шольт и Йоша.

Совет Зорьяна: «Поговори» надо было хорошенько обдумать. Если вдруг – а вдруг? – Вартуша выкажет заинтересованность, надо будет растянуть ухаживание на достойный срок. Придумать какую-то культурную программу, сходить в музей или на выставку, в кинотеатр. Еще раз на ярмарку, если все остальное не вызовет энтузиазма.

Мохито никак не мог посчитать, сколько раз надо куда-то сходить, прежде чем рискнуть и поцеловать Вартушу. Предположим, музей, какой-то концерт, потом кино… наверное, рано. Музей, концерт, ярмарка, а потом в кино – там темнота, и можно попробовать коснуться щеки губами. Но только прямо перед титрами, потому что при отказе высиживать фильм будет неловко.

Мысли крутились в голове и на построении, и на выезде в торговый комплекс после сообщения о минировании. И во время прочесывания гаражного кооператива, в котором была обнаружена точка по фасовке «пыли».

Новая напасть случилась вечером, в столовой, во время поедания пюре с рыбными котлетами. Светозар возник на пороге, осмотрел притихших волков, принюхался к котлетам, велел:

– Мохито, как доешь, зайди ко мне в кабинет. Живомир у меня принтер включил, чтобы приказы распечатать, сетевой фильтр коротнуло, и, кажется, розетка сгорела. Глянь, можно ли наскоро сделать. Электрики ушли, больше попросить некого.

Мохито не усмотрел в приказе никакого подвоха: Живомир был способен и на большее, фильтр и розетка – это мелочи. Он доел, вытащил набор инструментов из рюкзака и пошел возвращать электричество в кабинет Светозара. Оказалось, что розетка уцелела, а в фильтре можно было заменить предохранитель, что Мохито и проделал – раз уж пришел, а предохранитель завалялся в кармашке. Светозар проследил за его работой, сказал:

– Спасибо. Руки у тебя золотые. Остальные у нас ни загон построить, ни принтер в розетку включить.

Мохито благоразумно промолчал.

Светозар одарил его еще одним внимательным взглядом и распорядился:

– Завтра утром сменишься и напишешь заявление на отпуск. Отгуляешь не меньше пятнадцати суток. После Сретения придешь, я на тебя гляну, и решу, отправить еще или хватит. Ты отпуск-то брал, когда у Деметриуша служил?

– Да. Мы с Шольтом два раза Йошу на море возили. И один раз на лесную базу.

– Ясно, – кивнул Светозар. – Свободен.

Выйдя из кабинета, Мохито вспомнил слова Деметриуша: «Светозар на вид, вроде бы, мужик простой. А на самом деле через три стены видит. Не пытайся ему врать, лучше поговори, если будет какая-то проблема». Обсуждать со Светозаром личную жизнь он, конечно же, не собирался, но удивился, что волк не отправил его на гауптвахту после драки из-за карасей, а теперь, когда он стал вести себя, как примерный офицер, выгоняет в отпуск.

Ночь прошла без чрезвычайных происшествий. Утром Мохито написал заявление, честно сказал бухгалтеру, что отпускные ему срочно не нужны, можно и потом, и отправился домой – немножко поспать и продумать план ухаживаний.