– Послушайте, госпожа Домбровская, – Светозар поставил локти на стол. – В праздники мои бойцы потеют в оцеплении или сидят на низком старте, чтобы мчаться на чрезвычайную ситуацию. А в будни они могут сходить и отнести дары куда-нибудь в другое место.

– Я знаю. У моего отца довольно долго был телохранитель-гризли, служивший в столичном полицейском спецназе. Он ушел в отставку в сорок пять, работал у нас около пятнадцати лет, потом уволился. Дни Преломления Хлеба он считал объявлением уличной войны, запрещал нам появляться на публичных мероприятиях и находиться в толпе.

– Правильно, – согласился Светозар. – Соображалка работала.

– У нас есть семейный алтарь для моления, нам не приходится выбирать между подношением богам и безопасностью. Почему бы вам не подарить такую же возможность семьям ваших сотрудников? Можно открывать парадный вход, чтобы родные и близкие проходили на огороженную территорию, клали скрутку в чашу, не торопясь, не оглядываясь и не вздрагивая от громких звуков.

Светозар заколебался – видно было, что предложение ему нравится, но не вызывает желания действовать из-за избытка других хлопот. Вероника подумала и еще немного подсластила пилюлю:

– Заодно и плац можем заасфальтировать. За счет фонда.

– А вот это было бы хорошо, – оживился волк. – И дорожки к жилым корпусам у нас в плохом состоянии.

– Где плац – там и дорожки, – заверила Светозара Вероника. – Закажем партию асфальта, чтобы на все хватило. У меня к вам просьба. Позвольте мне осмотреть территорию. Я вчера толком ничего не увидела, ваши сотрудники сразу же пресекли нарушение. А мне очень хочется выяснить главный вопрос – остались ли опоры для витражного купола. Авксентий ставил статуи и алтарные чаши, закладывая основу для следующего этапа работы. Если все осталось в целости, то многое упростится.

Светозар, воодушевленный перспективой бесплатно обновить плац, предложил Веронике экскурсию по части. Первым делом они зачем-то потащились смотреть на бронированные автомобили и защитные костюмы для саперов. Светозар откровенно хвастался, Вероника вежливо кивала. К моменту официальной встречи с «Сидящими» по части таскалась большая толпа оборотней. Вчерашние волки, швырявшие в Веронику салфетками, чуть не подрались за право носить за ней папки с архивными документами. Откуда-то набежали другие волки и лисы. Только Зорьки с Мохито не было видно, вероятно, не могли оторваться от шелковицы.

Волки расковыряли асфальт за пятнадцать минут. Опоры для купола уцелели, и Вероника позволила себе вздох облегчения. Сопровождавшие ее вояки «Откровение» то ли не читали, то ли не воспринимали всерьез. О грехе и скверне никто не заикался – с азартом рыскали по кустам, определяли границы старого парка. Светозар наскоро изложил план благоустройства, представил Веронику отряду, как руководительницу работ, и велел оказывать ей всяческое содействие. Под шум волны удалось выбить постоянный пропуск в часть – после того, как прозвучало обещание выделить средства на покраску ржавеющих ангаров.

Перед тем, как удалиться – хотелось срочно и плотно пообедать в блинной – она спросила у Светозара о белой медведице с медвежонком.

– А! Это освобожденная заложница. Ее оставили у нас из-за карантина по кори, приют закрыт. Выделили жилье на охраняемой территории по программе защиты свидетелей. А почему вы ей интересуетесь?

– Мне показалось, что у нее психологические проблемы, – честно ответила Вероника. – Если вы позволите, я буду к ней иногда заходить. Спрошу, нужно ли что-то купить ей и ребенку. Программа защиты – это хорошо. Но гораздо лучше, если мы переговорим как девица с девицей.

– Вы меня чрезвычайно обяжете! – обрадовался Светозар. – Парни, вроде бы, носят ей еду. Знаю, что Цветан притащил вещи для ребенка – у него пацан постарше, кое-какое барахло на антресолях валялось. Я бы и сам принес, но дети уже взрослые, ничего на такого малыша не осталось.

Вероника покивала и удрала в блинную, не забыв забрать архивные папки. Поздний обед удался. Волки перестали швыряться салфетками и дважды пытались завести культурную беседу. В разгар ухаживаний явились Зорька с Мохито, которых она тут же зазвала за свой столик и спросила, как дела у Ватрушки. Зорька задумался, а Мохито густо побагровел. Это его не красило, зато с головой выдавало отношение к симпатичной медведице. Вероника поняла, что надо ковать железо, пока горячо, и отодвинула отдых на задний план. Она пригласила Мохито прогуляться по магазинам: «Вы мне близлежащие покажете, а то я плохо ориентируюсь. Надо купить ребенку что-нибудь. Нельзя приходить в гости с пустыми руками». Зорька поспешно доел котлеты с капустным салатом и тоже пошел в магазин, хотя его никто не звал.

В гастрономе Вероника послушно скупила какое-то немыслимое количество сгущенки и сметаны, выговорила право добавить колбасу и сыр, отдала покупки Мохито, а Зорьку сводила в канцелярский магазин, чтобы нагрузить его альбомами, карандашами и красками. Нельзя же ребенку только изолентой и гаечными ключами играться!

В часть они вошли беспрепятственно – Вероника ожидала, что ей зададут вопрос о пропуске, но оказалось достаточно приветствия и кивка. «Сидящие» встретили ее лукавыми улыбками – солнце и без витражных стекол меняло выражение лиц. Вероятно, в легенде о продаже души Демону Снопа крылось зерно истины. Никому, кроме Авксентия, не удавалось добиться такой живой изменчивости от гипса.

Ватрушка Веронике обрадовалась. Начала долго и нудно благодарить за покупки. Пришлось приплести к делу сразу всех – Светозара, Мохито и Зорьку. Сгущенка и карандаши, купленные ради того, чтобы Зорька увязался вслед за ней в магазин, вызвали чувство стыда. Вероника пообещала себе позаботиться о Ватрушке без оглядки на увлечения и развлечения, и внимательно рассмотрела ее при закатном свете – не зрением висицы, и не в темноте.

Медведице подходило слово «льняная». Теплые светлые волосы, наивные синие глаза, симпатичное лицо, отмеченное печатью усталости и синяками под нижними веками. Льняная ватрушка с топленым молоком. Неудивительно, что Мохито краснеет и заикается.

– А откуда у твоего гролара такие шрамы? – перескакивая с мысли на мысль, спросила Вероника.