– Нет. Принесли тефтели и мороженое. А вы кто? Из прокуратуры? Или из соцзащиты?

– Вероника Домбровская, искусствовед. Я ваша соседка. Живу в доме на холме. Осматривала подземелья, вышла из какого-то люка. Решила со всеми познакомиться, узнать, как идут дела.

Медведица нахмурилась. Вероника почувствовала, что близка к провалу – первый вопрос был слишком странным для соседки, впервые выбравшейся из подземелий. Неловкую паузу прервал медвежонок, притащивший в кухню разводной ключ. Медведица отобрала у ребенка железяку, пристроила на комод и представилась:

– Меня зовут…

Имя Вероника не расслышала – Зорька чихнул так, что звуковая волна сбила с деревьев подгнившую черешню и зеленые абрикосы. Определенно мелькнуло «ва», и, вроде бы, «т» и «р». Вероника подумала, и избавилась от неловкости, подключив фантазию:

– Я буду звать тебя Ватрушка. Это так по-домашнему. Медведица и выпечка.

Медведица смутилась и шепотом сообщила:

– Я умею. И ватрушки, и творожный торт.

– Отлично!

Ватрушка могла сгодиться в качестве пекарши и шпионки. Вероника церемонно пригласила ее в дом на холме и получила ответ: «Я не знаю, смогу ли придти». Хотелось дотошно допросить, выяснить, откуда медведица здесь появилась и почему сидит взаперти. Вероника почти открыла рот, но вспомнила, что Ватрушка спросила, из прокуратуры она или из соцзащиты, и решила промолчать. Со временем все выяснится.

После предложения: «Если тебе что-то надо, скажи, я куплю и принесу» и вежливого отказа, Вероника попрощалась, пообещала зайти в ближайшие дни и превратилась. После дневного наблюдения из кустов у нее разыгрался нешуточный аппетит, а в медвежьей квартире вкусно пахло тефтелями. Но не объедать же едва знакомую медведицу и ребенка? Вероника, сглатывая слюну, направилась к люку. По пути она обдумывала важную проблему: где поужинать как можно быстрее, чтобы было вкусно и подавали большие порции? Город она знала плохо, до вселения в дом жила в гостинице с приличным рестораном, а последние три дня питалась консервами, которые уже закончились.

От голода она утеряла бдительность. Рывок, поднявший ее в воздух, оказался весьма и весьма неожиданным. Зорька, неизвестно с какой стати отирающийся возле лавочки, поднял ее за холку до уровня глаз и сказал:

– Вот оно что. А я думал – мерещится. Все подъезды обнюхал, заборы проверил, даже на КПП вертушку – на всякий случай. А ты возле дома шляешься, пользуешься тем, что следы медвежий запах перебивает.

Вероника висела смирно, пытаясь понять, можно ли извлечь выгоду из незапланированной встречи. Зорька ее не тряс, не орал, но, по наблюдениям, он проявлял не так уж много эмоций – чаще всего прятался за щитом непрошибаемого спокойствия. Этим и подкупил: Вероника эмоциональных альф перевидала чуть больше, чем надобно, театр драмы можно было собрать. Только в дом таких актеров приводить – увольте.

– Я тебя сейчас отнесу на гауптвахту, посидишь до утра. Объясняться будешь с командиром. Захочет – просто даст тебе пинка. Захочет – вызовет военную полицию.

Пришлось превращаться – отправляться в каземат без ужина Вероника не собиралась. Зорька разжал руку, опасаясь сломать ей шею. Вероника вцепилась ему в плечи, чтобы не упасть на землю. В результате они оба с шумом повалились в кусты.

«А говорят, что медведи плохо слышат. Или плохо видят? У этих двоих точно все в порядке и со слухом, и со зрением».

Первым заговорил гролар, почти по пояс высунувшийся из окна:

– Э-э-э… а кто это? Зорьян, кого ты привел?

– Я не привел! – возмутился Зорька. – Я ее поймал. Помнишь, я тебе говорил про запах? Это Вероника, мне не померещилось!