Согласно позже опубликованным документам, в соглашении о разводе от 12 июня 1918 года (подготовительный этап к окончательному соглашению 1919 года) отмечалось, что Эйнштейн, в дополнение к выплатам со своего годового дохода положит на депозит уже имеющиеся 40 000 немецких марок в швейцарский банк для поддержки детей и бывшей жены. После развода деньги должны будут перейти в ее собственность, но с даты открытия депозита она может свободно пользоваться только процентами. Без согласия Эйнштейна она не имеет права трогать основной капитал. Поскольку немецкая марка в течение войны постоянно обесценивалась, а расходы семьи на лечение росли, деньги за Нобелевскую премию стали уместным источником для обеспечения поддержки его семьи. В соглашении о разводе было указано, что в случае получения Эйнштейном Нобелевской премии он положит в швейцарский банк все призовые деньги за исключением 40 000 марок, депонированных ранее. Общий траст таким образом должен был равняться всей сумме премиальных денег. Но и в этом случае Марич имела свободный доступ только к процентам и должна была спрашивать разрешения на использование основного капитала. После ее смерти или повторного вступления в брак основной капитал переходил к детям. Но в настоящее время Эйнштейн должен был положить еще 20 000 марок в немецкий банк. Если он умрет, не получив Нобелевской премии, Марич причитаются также проценты с этой суммы. Но после получения Нобелевской премии Эйнштейн был обязан обеспечить Марич и детям минимальный ежегодный доход в виде процентов и выплат в размере 8 000 швейцарских франков (а не падающих в цене немецких марок). Швейцарский суд в Цюрихе утвердил окончательные условия бракоразводного договора 14 февраля 1919 года.
По утверждению Уолтера Айзексона, который анализировал новые, обнаруженные в 2006 году архивные материалы, Эйнштейн выполнил перед Марич все свои финансовые обязательства. Он также покрывал медицинские расходы Милевы и Эдуарда и субсидировал ее текущие расходы. Эйнштейн получил Нобелевскую премию в 1922 году. Финансовая составляющая премии равнялась 180 000 швейцарских франков. Марич потребовала четверть этой суммы в качестве первоначального взноса за приобретение многоквартирного доходного дома, в котором и сама с детьми собиралась жить. Эйнштейн согласился и переправил ей деньги, но остальные пожелал разместить не в швейцарском банке, как было оговорено в соглашении о разводе, а в инвестиционном банке Нью-Йорка. Столкнувшись с сопротивлением по этому поводу, Эйнштейн положил, как требовалось, еще 45 000 франков в швейцарский банк на имя Милевы, но остальные все-таки перевел в нью-йоркскую инвестиционную компанию (тоже на ее имя).
В доступных нам документах нет никаких указаний на то, что Марич или Эйнштейн относились к размещаемым на ее имя денежным средствам как к плате за ее участие в работе, удостоенной Нобелевской премии. Подобных указаний и не могло быть, если обратиться к свидетельствам Генриха Медикуса. В 1918 году Медикус был молодым цюрихским физиком (в этом же году защитил докторскую диссертацию). Позже он получил доступ к частной корреспонденции близких друзей Эйнштейна – Генриха Зангера, Мишеля Бессо и его жены Анны (урожденной Винтелер). Все трое принимали активное участие в решении спорных вопросов, возникавших между Эйнштейном и Марич в ходе бракоразводного процесса.
Медикус пишет:
«Было бы логично предположить, что в переписке между супругами Бессо и Зангером упоминался вклад Милевы (в каком угодно виде) в раннюю работу Эйнштейна по теории относительности, например, как условия торгов при переговорах о ее финансовой поддержке. Однако в их корреспонденции, даже в связи с Нобелевской премией, нет ничего, что указывало бы на ее научный вклад».
Глава 7. Сотрудничество в студенческие годы
В биографии Милевы Эйнштейн-Марич Трбухович-Гюрич перечисляет шесть пунктов, на основании которых делает вывод, что вклад Марич в творческую деятельность Эйнштейн был велик и заметен. В шестой главе я рассмотрел пять из них. Остается один – четвертый, указывающий на предполагаемое сотрудничество Марич с Эйнштейном в студенческие годы и в период семейной жизни. В этой главе я намерен рассмотреть свидетельства, имеющие отношение к периоду, когда они учились на одном курсе в Цюрихском политехникуме. В восьмой главе я проанализирую предполагаемое сотрудничество в период семейной жизни.
После публикаций книги Трбухович-Гюрич на сербском (1969) и немецком (1982) языках появилось определенное количество новых и более надежных документов, связанных с личными и научными отношениями между Марич и Эйнштейном, особенно в отношении раннего периода, до свадьбы, состоявшейся в 1903 году. Эти документы не были доступны Трбухович-Гюрич, но Трёмель-Плётц, Уокер и более поздние авторы уже могли ими пользоваться. Я сосредоточусь именно на этих относительно новых свидетельствах, которые, пусть даже более надежные, чем просто слухи, используются в качестве спорных и безосновательных подтверждений истории Милевы.
Под новыми документами я подразумеваю выход в 1987 году первого тома «Собрания документов Альберта Эйнштейна» (в настоящее время вышло 15 томов). В него включены 51 из 54 сохранившихся писем из переписки Марич и Эйнштейна с октября 1897 по февраль 1902 года – периода учебы в Политехникуме и первых лет после его окончания. (Даты еще трех остались неизвестными для издателей первого тома; они были опубликованы в 1995 году, в пятом томе). Что касается недатированных писем, редакторы, опираясь на содержание, установили для них приблизительное время или временной диапазон написания. До публикации они находились в собственности семьи сына Эйнштейна и Марич – Ганса Альберта Эйнштейна. Он приехал в США в 1938 году и стал профессором гидравлики в Калифорнийском университете в Беркли. Издатели «Собрания документов» искали письма, но их нахождение до поры оставалось неизвестным. Только после настойчивых поисков историка Роберта Шульмана дочь Ганса Альберта Эвелина Эйнштейн в 1986 году обнаружила эти письма среди бумаг семейного архива. Как я уже сказал, все они, за исключением трех, на следующий год были опубликованы в «Собрании документов» – в оригинале, на немецком, и в переводе на английский язык. Более гладкий перевод писем за сентябрь 1903 года появился в 1992 году. Их публикация, как отметили Хайфилд и Картер, «перевернули наше представление о ранних годах Эйнштейна».
К тому времени создателям проекта «Собрание документов» стал доступен еще один комплект писем – Милевы Марич к близкой подруге Элен Кауфлер-Савич с 1899 по 1932 год. Насколько известно, ни одно из писем Элен к Милеве не сохранилось. Кауфлер приехала в Цюрих из Вены, чтобы изучать историю в Цюрихском университете, поскольку в Австро-Венгрии женщины были лишены права получать высшее образование. Вскоре после окончания университета в ноябре 1900 года Кауфлер вышла замуж за сербского инженера Миливоя Савича, уехала в Белград, где у нее родились две дочери. В первый том «Собрания документов» включены краткие фрагменты из ранних писем Марич к Кауфлер-Савич, имеющие отношение к Эйнштейну, а также приписки Эйнштейна, которые он делал в письмах Марич к подруге. Но это эпистолярное наследие стало известно только в 1998 году, когда внук Кауфлер-Савич Милан Попович опубликовал весь комплект писем на языке оригинала (преимущественно на немецком) с параллельным переводом на сербский язык. В 2003 году он представил их английский перевод, но без оригинала.
Переписка между Эйнштейном и Марич, естественно, представляет особый интерес для биографов Милевы Эйнштейн-Марич. Из 51 одного письма, вошедшего в первый том «Собрания документов», 11 писем принадлежат Марич и 40 – Эйнштейну. Многие из ранних писем Милевы Эйнштейн, вероятно, выбросил; в этот период и некоторое время после он не особенно заботился о сохранении писем, которые получал (равно как и своих рукописей). В письме к Милеве от 17 декабря 1901 года он, описывая свое жилье, замечает: «Можешь представить, в каком кошмарном состоянии мой житейский скарб – к счастью, его не так много».
Отдельные авторы, познакомившись с корреспонденцией Эйнштейна – Марич, сделали поразительные заявления, которые имеют отношение к зарождению истории Милевы. Наиболее ярко их сформулировал Эван Харрис Уокер в докладе, который он прочитал на собрании Американской ассоциации содействия развитию науки в 1990 году и, более лаконично, в статье, опубликованной в 1991 году в журнале Physics Today:
«В 13 из его 43 писем к ней я нашел утверждения, касающиеся ее исследования или продолжающейся совместной работы, – например, в документе 74: «другой способ, у которого есть сходство с твоим». В документе 75 Альберт пишет: «Я также очень надеюсь на нашу новую работу. Ты должна продолжать свое исследование». В документе 79 он говорит: «Мы отправим его в “Анналы [физики] ” Видемана». В документе 96 он упоминает о «наших исследованиях»; в документе 101 он пишет ей: “Профессор Вебер очень добр ко мне…Я дал ему нашу статью”».
Указания Уокера, что сам Эйнштейн в письмах использует выражения «наши исследования», «наша теория», «наша статья» и «наша работа над теорией относительности», на первый взгляд, говорят о том, что они совместно занимались новейшими направлениями физики, которые не преподавались в Политехникуме. К письменному тексту стоит относиться серьезно – гораздо серьезнее, чем к воспоминаниям и свидетельствам третьих лиц. Однако следует заметить, что ни в одном из сохранившихся писем Эйнштейна к Марич не содержится реакции на ее какие-либо концептуальные или математические идеи и предложения, которые она могла сделать в своих (не сохранившихся) письмах к нему. Он с таким энтузиазмом писал о потоке обуревающих его идей и книгах выдающихся физиков, которые читал, что невозможно представить, что он никак не прокомментировал бы в ответах предложения Марич, если таковые были. Это не исключает допущения, что она как-то во всем участвовала, но требует более пристального изучения каждого случая из приводимых Уокером. Надо иметь в виду, что мы не можем знать, каким образом они обменивались идеями, когда оба жили в Цюрихе, хотя большую часть времени в период с июля 1900 до сентября 1902 года жили порознь. Разумеется, вполне возможно, что во время жизни в Цюрихе Марич высказывала какие-то предложения по поводу исследований Эйнштейна, о которых он всегда был готов поговорить, в частности, со своим бывшим однокурсником Марселем Гроссманом. Но следует также обратить внимание, что с конца 1901 года до начала лета 1902 года Марич вряд ли могла принимать непосредственное участие в делах Эйнштейна, поскольку осенью была на последних месяцах беременности, а в конце января пережила тяжелые роды и появление на свет дочки Лизерль. Весь этот период она провела в родительском доме в Нови-Саде.
Высказывалось мнение, что слова, выделенные Уокером, имеет смысл рассматривать в более широком персональном и эмоциональном контексте. Эйнштейн использовал притяжательные местоимения множественного числа почти исключительно в период с марта по декабрь 1901 года, а также в одном, датируемом 13 (?) сентября 1900, где шла речь об их будущих диссертациях, и еще в одном от 3 октября 1900 года, где Эйнштейн пишет о своих результатах изучения капиллярности. Двенадцать месяцев с середины 1901 до середины 1902 года были особенно тяжелыми для Марич: ей надо было прийти в себя после двух неудачных попыток получить диплом в Политехникуме, что поставило крест на ее научной карьере. Как будто этого оказалось недостаточно, она была беременна, и рождение дочери в конце января 1902 года прошло очень тяжело. Кроме того, в письмах к Кауфлер-Савич она говорила о душевных страданиях из-за длительных периодов разлуки с Эйнштейном, притом что ни о каком браке в ближайшей перспективе речи не шло. Есть мнение, что забота Эйнштейна о Милеве в тот период отражалась в том, что он в письмах использовал такие выражения, как «наша работа» и «наша статья», чтобы эмоционально поддержать ее и создать впечатление включенности в его занятия. Хайфилд и Картер аналогичным образом расценивают часто цитируемую фразу Эйнштейна из письма к Марич от марта 1901 года: «наша работа об относительности движения». В подтверждение своей мысли они приводят цитату и добавляют: «Акцентируя важнейшую фразу, авторы показывают ее оторванность не только от множества других высказываний Эйнштейна о плотной научной дискуссии, но и от потока заверений Милевы, что его любовь к ней остается неизменной, несмотря на разлуку».
Вне зависимости от того, насколько существенно утверждение Хайфилда и Картера, важно отметить, что Эйнштейн в письмах к Милеве неоднократно выражает надежду на совместные занятия наукой в дальнейшей жизни. Имея это в виду, к использованию Эйнштейном личных местоимений множественного числа следует присмотреться более пристально, чем это делали до сих пор предыдущие комментаторы.
В этом разделе я проанализирую фразы, которые цитирует Уокер (см. выше) и выводы, что делает из них он и другие авторы. Уокер пользуется доступными ему английскими переводами писем, представленными в первом томе «Собрания документов» с небольшими поправками. Более точный перевод Шона Смита появился только в 1992 году. Вот две первые фразы, которые цитирует Уокер:
Контекст, из которого выдернуты эти фразы, выглядит таким образом:
«Для исследования эффекта Томсона я снова использовал