– Так вот! – мгновенно воодушевилась Дуся. – Вот откуда преступник мог их взять! Взять ключи, пройти к Юлии домой, забрать нож с отпечатками пальцев хозяйки…

– Господи! – расстроено фыркнув, перебил Паршин. – Кому ты это говоришь, Дуся? Мне? Ханькину попросишь передать? Или себя успокаиваешь?

– Наверное, себя. Что Юля говорит? Ты ее видел?

– Нет, не пустили. Ханькин сообщил, что Юля в шоке. На кладбище она успокоительных таблеток напилась, весь вечер – как в тумане, Саша говорит: почти готова поверить, будто сама грохнула секретаршу и все забыла.

– Ничего себе! – присвистнула Дуся.

– А я тебя просил – будь рядом… – Олег пригляделся к подруге-сыщице, увидел, что та готова разреветься от стыда и жалости к его однокласснице, и прекратил упреки. – Давай, Дусенция, по порядку. Рассказывай, кто где был, что делал, взять нож из квартиры Юлии и пройти к секретарше – дело семи-восьми минут. Квартира на сигнализации не стояла…

– Так, подожди, – перебила Дуся. – О том, что квартира не стоит на сигнализации, я, например, знала. Мы свою одежду у Юлии оставили, потом еще два раза бегали – первый раз за графином для сока, второй – за коньяком для полковника, тот почему-то быстро кончился. Но почему на «верхушке», на внутренней лестнице и площадках, снова не работало видеонаблюдение?! Я только сейчас об этом подумала. Почему камеры не включили?!

– А кто их включит? – немного разозлено бросил Паршин. – Кто? Эти остолопы из охраны дома? Да? Они твердят: приказа не было. На отключение – был, на включение – не было.

– А почему его не было? – искренне поразилась Дуся.

– А кто его даст? Юля? Егор Валерьевич? Бабушка? Всем не до этого было. Все – горевали.

– Какая глупость… По дому преступник гуляет…

– Согласен. Но получилось так, как получилось – передвижения внутри «верхушки» не засняли. Так что давай вспоминай – кто где был, что делал, особенно обрати внимание на отсутствие, продлившееся более семи минут.

Евдокии потребовалось гораздо меньше семи минут и двух листков бумаги для расчерчивания графиков передвижения и времени, чтобы понять – свидетель из нее никуда не годный. Получасовая временная прореха, где Землероева корпела над плитой и джезвой, все сводила насмарку. За полчаса могли прирезать всех гостей.

– Адвокат потребует проведения следственного эксперимента, – в итоге информировал Олег. – Был разговор, что потребует. Тут ты – глаза и уши. Готовься, Дуся. Вспоминай любую мелочь. Каждый взгляд. Полувздох, полувыдох. От этого может зависеть судьба Юлии. Понятно?

К следственному эксперименту Землероева подошла до того серьезно подготовленной, что, если не считать доброхотов Лихолетовых и Юлию, заполучила кучу врагов в лице всех прочих Котовых и «старой банды» в полном составе. «Вы, девушка, отныне персона нон-грата», – сказал ей каждый взгляд. Но будем продвигаться в порядке очередности.

В самом начале под пристальный сыщицкий взгляд Землероевой попал хитроумный Валик. В какой-то момент поминок младший внук Котовых исчез с горизонта. Исчезновение он объяснил глубокомысленным чтением книжки в своей комнате. Обратного, надеялся, не доказать.

Не тут-то было. После памятных воплей Паршина, где сыщик требовал от Дуси воссоздания картины до самых мелочей, Евдокия задалась вопросом: почему, собственно, так быстро испарился дедушкин коньяк? Причем с бутылкой вместе. В самом начале поминок на столе стола бутыль Remy Martin, литраж 0,7. Путем введения себя в транс, Дуся пересчитала количество и тоннаж рюмок, сосредоточилась на поминальных спичах и пришла к выводу: коньяк у дедушки стащили, поскольку больше ему деться некуда.

Оговоримся сразу. Более опытный товарищ вполне мог предположить, что «Реми Мартен» умыкнули мужики на перекур.

Но Дуся, как человек приметливый более, чем опытный, не смогла представить, как полковник Генштаба, «какой-то там» директор и владелец крупной фирмы глушат коньяк из горла на лестничной площадке, поскольку рюмки со стола не пропадали.

Таким путем у Дуси появился хоть и пустяковый, но резонный вопрос: куда все-таки исчезло французское пойло? (Вместе с бутылкой.)