Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Кордия осторожно высвободила руку из его пальцев и пошла к карете. Краем глаза она заметила, как Бальтазар встал на одно колено и бросил на нее взгляд, полный ярости. Кучер распахнул перед ней дверцу, и Мариан, чудесным образом оказавшийся рядом, помог ей забраться в карету.

Мариан шел быстро, и Кордия почти бежала за ним. Она бы хотела делать это еще быстрее, но боялась наступить на скорпионов, которые кольцом окружали его. Тюремный двор действовал на нее угнетающе, и она не хотела оставаться здесь одна. Ей хотелось вцепиться чародею в руку и не отпускать его, пока они отсюда не выйдут.

– Я запрещаю тебе открывать рот и издавать хотя бы звук, – обернувшись к ней, строго сказал Мариан. Кордия не стала спрашивать почему, лишь кивнула.

Дознаватели и тюремщики встретили Мариана как хорошего знакомого. Он со всеми вел себя дружелюбно и даже шутил. Кто-то спросил у него прогноз погоды на выходные, а молодой парень с ключами поинтересовался, состоится ли королевская свадьба и стоит ли делать ставку, чтобы выиграть.

– Любовь – это сложный вопрос, – подумав, сказал Мариан. – Я бы не стал рисковать деньгами, когда идет речь о чувствах.

Кордия едва не подавилась смешком, но вовремя закусила губу. Прикрыла рот рукой и посмотрела на Мариана. Тот был вполне серьезен. На нее никто из собеседников не обращал внимания, словно она была пустым местом.

– Как там дела у прекрасного Августина? – потирая руки, осведомился Мариан.

От этого жеста Кордию затошнило.

– Сломан, но не сломлен, – ответил тюремщик. – Крепкий юноша. Даже жаль его, такую дурь сотворил.

– Проводите меня к нему, – приказал Мариан, и Кордия по его лицу поняла, как его покоробило сочувствие к Августину.

Тюремщик кивнул и двинулся вперед. Мариан пошел следом за ним. Кордия тяжело сглотнула и едва не упала, стараясь не наступить на скорпиона. Заметив, что она отстала, чародей обернулся и хмуро посмотрел на девушку. Она кожей ощутила его раздражение.

Вскинув подбородок, Кордия двинулась вперед. Тюремщик открыл дверь камеры, пропуская Мариана. Ведьма проскользнула следом за ним. В нос ударил сырой спертый воздух, и у нее заслезились глаза. Августин лежал на сене в углу камеры. Его рубашка была в крови, лицо представляло собой сплошной синяк. Она задержала взгляд на его распухших ногах с посиневшими пальцами. Дыхание со свистом слетало с его разбитых губ. У Кордии скрутило желудок, и она невольно попятилась.

– Сам до места казни дойти не сможет, – констатировал Мариан, кладя руки ей на плечи.

Кордия тут же выскользнула из-под них и опустилась на колени рядом с заключенным.

– Августин, – тихо позвала Кордия. Он вздрогнул и, распахнув глаза, с недоверием уставился на нее. – Это я, ты ведь помнишь меня, да?

– Ни… – хотел было сказать Августин, но Кордия спешно приложила палец к его губам.

Даже если Мариан в курсе, чья она дочь, это не значит, что здесь не может быть чужих ушей, которые могут донести это герцогу. Она достала из сумочки коричневую склянку и заставила Августина сделать пару глотков.

– Это немного снимет боль, – сказала Кордия и вытерла пленнику лицо.

– У нас мало времени, – напомнил Мариан и опустился рядом с Августином на корточки. Ворон на его плече угрожающе качнулся.

– Ты не мог бы оставить нас вдвоем? – глядя на чародея, попросила Кордия. – Пожалуйста.