— Проблемы? — как-то вдруг сменив тон, спросил друг. Я кивнул, не пытаясь скрыть очевидное.

Макс присел и достал из нижнего ящика стола бутылку, на дне которой болталось немного виски.

— Боюсь, с этим ты мне не поможешь.

— Понял. Для таких случаев у меня припасена тяжелая артиллерия. — Он нагнулся вновь и появился с новенькой бутылкой текилы. Я скривился, вспоминая все наши попойки и то, как отец вытаскивал нас их разных передряг. И виной всему были не мы, а это опасная мексиканская штучка в бутылке.

— Не дрейф, Андрюха! На этот раз не будем пить текилу из пупков горячих цыпочек.

— Да замолчи ты.

— Ок. Я понял, где у нас больная тема. Твой пупок предназначен исключительно для Леры, мой — для всех остальных представительниц прекрасного пола. Не претендую.

— Вот об этом я и хотел поговорить с тобой.

— О пупках? — Брови друга удивленно поползли вверх.

— О Лере. — Я подошел к столу и открыл стоящую у края бутылку. Не сильно разбираясь, где рюмки и удастся ли достать лайм, глотнул из горлышка…

Макс удивленно хмыкнул и выудил из недр все того же стола два стеклянных стакана, самого правильного объема почти в пол-литра. Я одобрительно кивнул и разлил всю бутылку по стаканам, не обращая внимания на протяжное посвистывание Гринберга.

— Андрей, а ты в курсе, что текилу пьют не так?

— Не начинай.

Молча выкинув бутылку в пластиковое ведро, я сделал пару глотков. Горячая жидкость обожгла глотку и разлилась по телу, затачивая нервные окончания до опасной остроты.

Я прошелся по кабинету и снова сел на диван, чтобы наконец расслабиться впервые за этот невозможно долгий день. Распустил узел галстука и скинул ботинки, после чего смог спокойно выдохнуть.

Макс поставил стул напротив и сел, опершись на расставленные ноги. Так мы провели минут двадцать, разбавляя утомительные гляделки короткими жадными глотками.

Первым начал Гринберг. Не помню, что именно он сказал. Понятия не имею, что я ему ответил. Мы долго говорили: сначала вспоминали университет, все больше распаляясь и перебивая друг друга. Неожиданно перескочили на детство, вернулись к работе и снова вспомнили учебы и ту противную старуху, которая так и не смогла выучить нас латыни. А мы так и не поняли, на хрена она нам вообще нужна. Скоро наши мысли окончательно запутались, смешались в общий клубок, соединяя в себе старые обиды, былые подвиги, недосказанное и недопонятое. И вопросы. Чертовы вопросы без единого шанса на ответ.

— Что я делаю не так? — тихо, на одном выдохе произнес я.

— А что ты делаешь так? — резонно спросил старый друг.

— Ничего. В смысле, вообще ничего не делаю. Просто плыву по течению и смотрю, куда оно меня выведет.