На небывалой для города скорости машина сбивает Алевтину Скобееву. Её тело выстреливает в небо, с гулким стуком падает на капот и скатывается на мокрую мостовую. Секунды тянутся так медленно, что Андрей успевает разглядеть и запомнить номер автомобиля, нащупать в кармане телефон и проклясть себя за то, что пятью минутами раньше сказал чертовы, не подлежащие обмену и возврату слова. Те страшные, которые не просто ранят, но и калечат. Те, которые никогда в жизни…

Он видел, как чёрный пикап несся к ее сгорбленной от ветра фигуре.

Он слышал свой крик, пытавшийся остановить водителя.

Он умер за секунду до того, как окровавленная ладонь опустилась на асфальт.

Он ничего не мог сделать.

Медсестра неторопливо записывала слова Андрея, пока тот не запнулся.

Он сказал все, что знал о Тине. То есть совсем не много.

— Мистер Воронцов, вы вписаны в ее страховку…

— Я в курсе.

— Но вы не компетентны во всех вопросах, касающихся мисс Скобе…Скобе…

— Скобеевой, — медленно повторил Андрей, не поднимая головы. Все это время он смотрел на пол: плиточные ромбы белого цвета, затирка черного. Они крохотными сотами расползались по периметру больницы от входа и до распашных дверей, куда то и дело сновали люди в белых халатах.

— Возможно, вам следует позвонить родственникам…

— У меня их нет, — не дрогнув в голосе, он добавил: — Все умерли.