Чудом было остаться в живых после этой мясорубки. Герда посмотрела на Теда со смесью нежности и гордости, взяла его голову в ладони и легко поцеловала в губы. И только. Всего на секунду коснулась его губ губами. За то, что он – ее ангел-хранитель.
– Спасибо, – сказала она тихонько.
И он почувствовал, как жар поднимается к его щекам, но только едва заметно улыбнулся, так по-своему, одновременно рассеянно и застенчиво.
Плато было усеяно трупами и стонущими ранеными, слишком искалеченными, чтобы подняться. Некоторых вывозили на танках, других – на запряженных мулами волокушах из куска брезента. Герда и Тед, с лицами, почерневшими от дыма и пыли, шли по шоссе к Вильянуэве-де-ла-Каньяда, слушая треск гравия у себя под ногами. Хотелось молчать – в знак почтения к стольким жизням, оборвавшимся в этот проклятый день. Вдали горели фермы, в воздухе было разлито отчаяние.
Час спустя, на закате, Герда и Тед все еще устало шагали по шоссе. Вдруг они услышали вдали шум мотора, а когда машина показалась из-за поворота, узнали черный автомобиль генерала Вальтера и призывно замахали руками. Жажда мучила их, и сил совсем не осталось. Генерала в машине не было, на заднем сиденье теснились раненые, так что Герда и Тед встали с двух сторон на подножки.
По дороге попадалось много бронемашин и легких танков. Местность была изрезанная, со множеством холмов, напоминавших средневековые замки. Охваченная странной эйфорией выжившей, с «лейкой» через плечо, благодарная жизни и своей звезде, Герда глубоко дышала, глядя вперед, радуясь легкому ветерку, обдувавшему лицо, все дивясь, что у нее – ни царапинки, думая о том, что по приезде в Мадрид надо будет сразу же принять душ. Она приготовила бутылку шампанского, чтобы устроить прощальный вечер в объединении. Следующим утром она собиралась уезжать. Тут машина вильнула, и Герда увидела краем глаза морду прущей на нее боевой машины. Это был Т-26, самый мощный танк в мире. Она хотела отпрянуть, увернуться, но что-то помешало. Железные гусеницы проехали прямо по Герде. Десять тонн металла навалились на живот, не давая пошевелиться, потянули вниз, как будто она была на дне озера в Лейпциге и увязла ногами в иле, не в силах вынырнуть. Она знала, что надо расслабиться, успокоиться – а потом рвануться вверх. Она почти смогла разглядеть домик на берегу, свет в его окне, так близко, стол, покрытый льняной скатертью, вазу с тюльпанами и книгу Джона Рида. Услышала крики и голоса откуда-то издалека, далекий рокот самолетов, услышала, как Тед зовет ее, будто с другого берега: Герда, Герда… дрожащим голосом с острой ноткой тревоги. Герде показалось, что раньше времени стемнело и стало очень холодно. Она изо всех сил старалась не утонуть, держать голову над водой, но плыть становилось все труднее.
XXIV
– Давай, форелька, уже немного осталось… – это Карл подбадривал ее с берега, а Оскар – десятилетний, с веснушчатым носом, в полосатой матроске – стоя на пристани, следил за временем, поглядывая на часы с цепочкой.
На дне, на самой глубине есть фантастические города с песчаными куполами, поблескивающими, точно фосфор в костях. Ощутив пронзительный отблеск боли, Герда подняла голову над водой и почувствовала, как солнце осыпает ее кожу тысячами мельчайших брызг.
– Ну, поднажми, ты почти уже на берегу…
Чистое небо, плеск воды при каждом гребке, запах нагретого теплыми лучами кедра от плотины, прохладная спина, резинки красного купальника впиваются в плечи, во все стороны летят брызги, стоит только помотать головой.
Медсестра снова намочила губку в миске с водой и промокнула ей лоб и шею. Герда была в Эскориале, в американском полевом госпитале.
– А как Тед? – спросила она. – С ним все в порядке?
Сестра – молодая блондинка с круглым, как каравай, лицом и ярко-голубыми глазами – улыбнулась и кивнула.
– С тобой тоже скоро будет все в порядке, – ответила она. – Доктор Дуглас Джолли тебя прооперирует. Это наш лучший хирург.
Герда увидела вдалеке светлый прямоугольник – огромное окно старинного иезуитского монастыря, куда их доставили, но тут боль снова стала невыносимой. Танк порвал ей живот, выворотив наружу внутренности.
– Можно мне мою камеру? – попросила она.
Двое санитаров понесли Герду на операционный стол, но по пути туда она вновь потеряла сознание.
Ночь, высокое небо цвета спелой сливы. Герда почувствовала на плечах руки братьев и поняла, что они на дороге в Ройтлингене. До нее доносился запах шерсти от их рукавов. Трое детей, обнявшись, смотрят в небо. А с неба падают – по две, по три, пригоршнями соли – звезды.
Звезда – как воспоминание, никогда не знаешь, с тобой она или уже потеряна.