– В Далвиче.

Пауза.

– Ты учился в том самом Далвиче?!

– Поблизости. Те же принципы, то же общество, та же оплата.

– Как так вышло? Мне интересно.

Вышло совсем не так, как предполагалось. Тебе не понравилась та огромная школа для мальчиков, ее просторы и твой дискомфорт, в котором ты позднее узнаешь тайное предубеждение. По пути домой, с другой трассы, в объезд дорожных работ, ты увидел небольшую школу смешанного обучения. Небольшая – понятие относительное: со стороны не было видно, сколько места она занимает, но, судя по безупречному газону перед краснокирпичной громадой главного здания, она была больше, нежели твое предпубертатное сознание могло представить.

Это последние твои экзамены и последний вариант, который у тебя был. С добрым мужчиной – а эта доброта, как оказалось впоследствии, редко обходится без фундамента определенных знаний и осведомленности – вы говорите об «Арсенале» и «Манчестер Юнайтед» на «собеседовании». Затем он ведет тебя к рассыпчатым брусочкам печенья, рядами выложенным на столах в фойе женщиной из Ямайки. У нее во рту золотой зуб. После вы с ней подружитесь. Мама так и не расскажет, что именно о тебе сказали – тайна рекомендательного письма, которое обеспечило тебе бесплатное обучение в этой элитной школе, так и останется тайной. Перед уходом мужчина пожимает твою тонкую детскую руку своей большой и оплетенной венами рукой, притягивая тебя, будто для объятий.

– Нам нужны такие, как ты, молодой человек.

В ответ на твое недоумение:

– Нам нужны темнокожие ученики. Очень нужны, правда.

– Тааак, – говорит она, – это все объясняет.

– Что объясняет?

– Почему мы так ладим. Со мной та же история, только случилось это в шестом классе.

Она оглядывается на кухонный стол у себя за спиной. Тело готово прыгнуть и усесться на холодную каменную поверхность, но она останавливает себя.

– Расскажи о своих школьных годах, – просишь ты.

– Это… сложно. Я не была изгоем, но всегда чувствовала, будто бы у меня нет допуска.

Ты тоже. Впрочем, это можно объяснить множеством причин, большинство из которых тебе тогда было не понять. Нет совершенно никакого повода к тому, чтобы шестнадцатилетние подростки захотели дружить с непонятно как очутившимся среди них мальчишкой из бараков для темнокожих – долговязым и неуверенным в себе.

– Ты потерялся, что ли?

– Потерялся.

– А куда идешь?