Я мог бы порадоваться, но вспомнил о Гаечке. При взгляде на Никитоса вскипала волна бешенства: уж он умеет решать вопросы, нарешал...

И вдруг рядом кто-то произнёс будто невзначай:

— "Пустая лодка".

Я обернулся: это был Славик. Со своей улыбкой Будды и ясным взглядом, несмотря на сажевые пятна на только что идеально белой футболке.

— "Пустая лодка", говоришь? — пробормотал я себе под нос.

— Что, Артём Сергеевич? — вытянулся ко мне Никита, как сушёный червяк.

А в моей голове откуда не возьмись закрутились строчки из "Отче наш": "И прости нам долги наша, как и мы прощаем должникам нашим..."

И что мне эта гостиница, дырка в бюджете, и кем я возомнил себя? Дланью карающей? А сам чист?

В груди стало больно, словно опять в лёгкие набился едкий дым.

Она простит меня? Разве простит?

— Достаточно, — распорядился я. — Возьмите контакты исполнителей. В остальном этот любитель ауры и конкурентной войны сам себя наказал.

— Но Артём Сергеевич... — возмутился Никитос, — не стоит...

— Я сам знаю, что стоит, а что нет! — рявкнул я. — Выполнять! — А соседу, облизывающему пересохшие губы, добавил: — Доказательства у нас есть. Если хоть раз ещё подобное... не с нами, а с кем угодно!

— Не-не-не... — выставил, словно сдаваясь ладони вперёд, сосед.

— Та я сама не позволю! — взволновалась грудями его супруга. — И другим не дам! Все тут такие, на улице, имейте в виду! Но мы ни-ни! Спасибо, сосед, за помощь! Спасли нас! Людям вашим...

— Это не мои люди, — зыркнул я на неё, йоговские "яма-нияма" давались тяжело, хотелось придушить. — Здесь каждый поступает в меру своей осознанности!

— Так что ж делать нам?.. — заискивающе подалась ко мне мадам Галина.

— Медитируйте, — ответил я. — И молитесь.

И пошёл в мои "Облака", как по острому краю, понимая, что вот-вот провалюсь. Потому что Эля нужна мне, но она...

— Шеф, что вы творите?! Так же нельзя! — догнал меня Никитос.