А если нет — к черту все.

Медленно, просчитывая всеми своими калькуляторами каждый шаг, он продвигался все ближе и ближе.

— В этот раз, — прошептал я ей на ухо, — я знаю, что делать.

И я, резко переменив положение, столкнул ее с крыши. Фантом рванул в ее сторону, буквально взлетел — и когда он пролетал мимо, готовый вот-вот обрушится в черную бездну, я успел заглянуть в его круглые белые глаза, уже почти погасшие, и я увидел под ними другие глаза.

Это были человеческие глаза.

И в них был страх.

Я не услышал, как он приземлился, но я точно знал, что он был мертв.

Вытянутая рука, которой я держал принцессу, начала немного побаливать. Если бы на нас смотрели со стороны, то подумали бы, что какие‑то два идиота вздумали танцевать танго на крыше. Она стояла на самом краю, спиной наклонившись в эту пропасть.

Скользим.

— Нет, нет, нет.

Я притянул ее к себе, и мы снова твердо стояли на своих двоих.

— Да уж, прервали нас… — сказал я, роясь в карманах в поисках сигареты. Я хотел было дальше что‑то сказать, но, увидев ее лицо, я не нашел сил продолжать.

Все то же лицо.

Оно не казалось мне испуганным.

Оно было практически безразличным.

Кажется, все голоса, все звуки мира в этот момент прекратили свое существование, чтобы мы как можно отчетливее слышали друг друга.

Эта секунда была рождена только для нас двоих.

Двух мертвецов, что продолжают вечно бродить по земле.

Сердце потяжелело от хлынувшей в него крови.

— Ты помнишь меня?