— Но ведь эта оговорка для эстетически необразованных,— возразил я.— Большинству и без этого ясно, что любое произведение искусства — это не копия жизни, а сочинение, выдумка авторов.
— Но сочинение по-разному копирует жизнь, ищет в ней аналогии. Тогда будут более далекие связи…
— Более далекие для простаков. Но если это поможет — желаю успеха!
В общем режиссеру пришлось хлебнуть не меньше чем его комедийному персонажу Петухову. Было впору самому ложиться в гроб!
После мытарств, связанных с сокращениями и переделками, картина пошла по периферийным экранам. Не говоря уже о том, что в результате вынужденных усекновений фильм получился очень короткий, почти короткометражный; в него было внесено немало «облагораживающих» поправок. В частности, была доснята «благополучная» концовка, сглаживающая остроту проблемы. В самый трудный для Петухова момент приходит милиционер и спрашивает, почему тот не получает свои документы.
Было доснято также обрамление основного сюжета.
Бывший начальник курортного управления Петухов сопровождает туристов в качестве экскурсовода. Он рассказывает им о достопримечательностях курортного городка, где чуть ли не самым знаменитым является здание бывшего КУКУ, которое сейчас служит гостиницей. Но и с этими поправками фильм оказался достаточно нелицеприятным.
Нужно сказать, что Гайдай ступил на комедийную стезю в то время, когда Э. Рязанов уже купался в лучах славы, принесенной «Карнавальной ночью». Комедия эта отличалась сочным, выразительным режиссерским решением, хорошей музыкой и интересными актерскими работами. И. Ильинский с присущим ему ярким комедийным талантом исполнил роль директора Дома культуры Огурцова. Образ во многом перекликался с Бываловым из комедии «Волга-Волга» Г. Александрова и не только потому, что роль Бывалова в похожей манере исполнял тот же Ильинский. Были сходны их руководящие должности. Бывалова, руководителя мелкой кустарной промышленностью, обстоятельства заставили стать во главе художественной самодеятельности городка. Огурцов руководил этой самодеятельностью уже по своему служебному положению и проявил в своем руководстве ту же бездарность и такое же отсутствие элементарных знаний, культуры, вкуса, что и у Бывалова. Невольно возникает сравнение и даже предположение, что Огурцов — это Бывалов, передвинутый «из кустарной промышленности в сферу культуры». Нужно сказать, что в силу извращенного восприятия произведений искусства чиновники видели в художественном образе не человека с его неповторимым душевным складом, а прежде всего носителя профессии. Поэтому найти специальность, которую можно было бы без опасений подвергнуть комедийному осмеянию, было, пожалуй, самой трудной задачей. Неудивительно, что авторы сценария «Карнавальной ночи», Б. Ласкин и В. Поляков, в поисках руководящей должности для дозволенной критики, видимо, не придумали ничего лучшего, как пойти по стезе, уже проложенной образом Бывалова, и наградили персонаж почти теми же чертами бюрократа и невежды.
И все-таки, несмотря на такое бросающееся в глаза сходство, Огурцов — несомненная удача комедии, тем более что это сатирический образ, каковых в советской кинематографии раз-два, и обчелся.
Молодая артистка Л. Гурченко, впервые снимавшаяся в кино, убедительно воплотила образ работника клуба Лены Крыловой. Роль выявила разностороннее дарование молодой актрисы и явилась хорошим стартом для быстрого взлета к известности.
Выпустив на экраны вскоре после «Карнавальной ночи» фильм «Жених с того света», Гайдай невольно вступал в творческое соревнование с Рязановым. В любом случае были неизбежны сравнения и сопоставления. Гайдай, как уже говорилось, решил ставить смелую сатирическую комедию, без всяких реверансов в сторону существовавших догматических правил. Трудно сказать, каков был бы успех комедии, если бы режиссеру предоставили полную творческую свободу. И все-таки я, видевший один из первых вариантов картины, могу сказать, что «Жених с того света» не только не уступал «Карнавальной ночи», но, несомненно, был острее и оригинальнее ее.
Однако вместо благородных лавров режиссер получил нервное потрясение и душевный надлом, который будет дамокловым мечом висеть над всем дальнейшим его творчеством и оказывать заметное давление при подборе для постановки каждой новой вещи.
Вскоре на каком-то общественном мероприятии, кажется во ВГИКе, я услышал мнение о картине известного теоретика и знатока комедии Р. Юренева, который сказал примерно следующее: