Соверен не выдержал и выбрался-таки наружу, подальше от зверского грохота поршней и густой и липкой жары.

Хетчетт вылез вслед за ним.

— Сэр, у вас какое-то дело?

Как и всякий человек, длительное время проводящий среди постоянного шума, он привык говорить чрезвычайно громко, полагая как раз, что его не слышно. Хотя поршни и лупили тише, глотка Хетчетта работала в полную силу.

Парень он был молодой, где-то в Саут-Треммонде у него была подружка. Соверен надеялся, что глухая.

— На сколько останавливали машину?

— Как обычно, — проорал Хетчетт. — Чистили колосник, заливали воду. Эмерс еще с катушкой возился. Думаю, не больше четырех часов в эту ночь, сэр.

— Хорошо. Вы нашли сменщика?

— Да, — кивнул Хетчетт, — есть один малый, Уэс Риндером, мы росли вместе. Он не любопытен и исполнителен. И в механизмах понимает.

— Мне хочется на него взглянуть. Машина не должна простаивать. Это жизненно важно, — сказал Соверен. — И случись что с Эмерсом, так как он староват… или с вами…

— Я все понял, сэр, — Хетчетт юркнул в пролом, словно ему было не уютно там, где не было проникающей в мозг долбежки.

Соверен нащупал ключ в кармане жилета.

Жизненно важно, застряли в голове слова. Жизненно… Все же, скорее, смертельно. Он вздохнул, снова окунулся в пар и грохот и прошел к незаметной двери, в которую, подвешенная под потолком, уходила часть проводов.

Ключ провернулся в замке.

Войдя, Соверен закрыл дверь за собой на засов. Еще три ступеньки вниз, во тьму и холод фамильного склепа. Рука механически сняла с полки керосиновую лампу.

Тусклый огонек спички родил такой же тусклый огонек фитиля.

Нужный Соверену каменный саркофаг находился в самой первой нише. Он пожертвовал каким-то безвестным предком, чтобы поместить туда Анну.

Анна…

Лампа встала на стык каменных плит, осветив лицо и грудь лежащей.

— Я снова пришел, — сказал Соверен, наклоняясь.