Доктор Мортимер вовсю старался выглядеть весело и беззаботно.

Копаясь в саквояже, он насвистывал, достав стетоскоп, отбил такт носком туфли, а когда извлек из кармана шпатель, то зачем-то хохотнул, будто деревянная палочка была чем-то донельзя забавным.

— Итак, господин Стекпол, покажите мне ваш язык…

Соверен послушно раскрыл рот.

Доктор придвинул подсвечник, полный криво насаженных свечей, и перегнулся через низкий стол. Шпатель поелозил по языку, стукнулся в нёбо, прижался к щеке.

— Замечательно!

Изучив горло пациента, доктор опустился обратно в кресло. Палочка вернулась в карман, а пальцы уютно устроились поверх строгого, шелкового жилета.

— Вы плохо выглядите.

— Это все? — спросил Соверен.

Доктор вздохнул, привстал снова и, обхватив мягкими ладонями голову пациента, оттянул по очереди одно и другое веко.

— Бессонница?

— Нет.

— Мои порошки…

— К черту!

— Знаете, Соверен…

— Абрахам, Бога ради, избавьте меня от разговоров по душам! — впервые за время осмотра раздражился Соверен.

На его худом, неприятно заросшем лице на мгновение запечатлелось выражение крайнего неудовольствия, даже неприязни, но затем он взял себя в руки и, отклонившись, неподвижно застыл.

Доктор покряхтел, взгляд его скользнул по строю свечных огарков на исцарапанной крышке бюро, по пустой бутылке из-под вина на круглой банкетке и уперся в тяжелые складки темной шторы, сквозь которую напрасно пытался пробиться розовый свет утра.