Я снова оказалась за столиком. Ни одна живая душа не приблизилась ко мне. Народу в клубе было негусто, и никто не танцевал, если не считать какого-то придурка с козлиной бородкой, который мнил себя звездой танцпола. Его приятели подшучивали над ним, пока он крутил «ножницы» и выделывался. Но ему, похоже, было до лампочки. Я потягивала коктейль, покачиваясь в такт музыке. Голова гудела. Осушив стакан, я решила, что пора освежиться, спустилась по странным ступенькам с оранжевыми перилами и оказалась перед двумя дверцами. Туалеты, догадалась я, только какой из них женский? Никаких обозначений я не увидела, кроме нелепых картинок с фруктами.
На одной был изображен банан, на другой – половинка яблока.
К счастью, из «яблочной» двери вышла девушка, и я воспользовалась подсказкой.
Внутри висело длинное зеркало во всю стену с причудливыми лампочками вроде тех, что у мамы в гримерке в клубе, где она танцевала. Они вызвали у меня улыбку кинозвезды. Я расчесала волосы и подкрасила губы блеском.
В туалет ворвались две девушки.
– Это он. Просто прошел мимо, не сказав
– Да. И что? – лениво протянула другая.
Я застыла.
– Он просто ублюдок.
Это была продавщица из Swish. А тут я, в ворованном платье, в мятно-зеленых и розовых облаках. Она бы сразу узнала его и обвинила меня в краже.
Девушка бросила сумку на столешницу и начала поправлять макияж.
– Я убью этого мерзавца, – прошипела она. И, мазнув губы помадой, злобно зарычала.
Пожалуй, наверху, в темноте и неоновых вспышках огней, безопаснее. Повернувшись спиной, я прошмыгнула мимо нее и скрылась за дверью.
К тому времени, как я поднялась по лестнице, меня немного отпустило. Если девушка заметит платье, я всегда могу сказать, что взяла его у подруги. Но вряд ли она могла различить его в полумраке, да и народу прибывало. Я затеряюсь в толпе.
Я вышла в гардероб, чтобы сдать рюкзак в камеру хранения. Это стоило целый фунт, но что поделать? Не могла же я танцевать с таким баулом. К парню с козлиной бородкой присоединились десятки других танцоров. Я стояла с краю, покачивая бедрами. Зигзагообразный мерцающий свет выхватывал из темноты белые пятна – одежду, зубы, нижнее белье. Какая-то компания, словно приливная волна, понесла меня с собой на танцпол. И я позволила себе оторваться на полную катушку – крутилась, извивалась, делала свои фирменные мини-нырки, которые особенно нравились Грейс, а Трим говорил, что я похожа на египетскую мумию. Звучала знакомая мелодия – песня про парня, который никогда не звонит, хотя должен, но тут в нее врезалась другая история, про бомбу, которая вот-вот взорвется. В разгар танца я вдруг почувствовала, как меня больно ущипнули сзади. Я обернулась. Кто бы это ни сделал, уже исчез.
Потом зазвучала отвратительная кавер-версия маминой любимой песни «Сладкие мечты сделаны из этого», и все сорвались с мест, как будто получили билет в один конец на Луну. Но когда казалось, что ракетный выхлоп вот-вот разнесет всех на куски, ритм словно споткнулся, и зазвучала маримба, приглашая в тропики, и снова надо было вилять бедрами, воображая, будто на тебе юбка из травы. Пришло время калипсо. Чувак с козлиной бородкой танцевал со мной, и бумажный зонтик для коктейля смешно торчал у него за ухом. Он напомнил мне Трима, и я отплясывала с превеликим удовольствием, а вскоре грянул еще один хит.
– Это ЗДОРОВО! – заорал он.
Я улыбнулась и сделала двойной нырок. Поманила своего партнера пальцем, как отважного пса, и он петардой вознесся высоко в воздух. Когда он приземлился, улыбка на его лице растянулась от уха до уха. Он начал подпрыгивать, как будто у него под ногами тлели раскаленные угли.
– Хочешь выпить? – прокричал он.
– Да! – завопила я.