– Буйных?

– Грубо говоря – да. Мятущихся, непоседливых. И в плохом, и в хорошем смысле. У нас тут оседают рисковые бизнесмены, искатели приключений, исследователи с фанатичным блеском в глазах, идейные люмпены, аферисты всех мастей и калибров. Ну и, конечно, гангстеры и художники.

– Но ведь не может быть абсолютной точности, – сказал Стэн. – И неважно, стихийный это процесс или управляемый… Люди – это не ящики с маркировкой, их нельзя рассортировать безошибочно…

– Разумеется, – кивнул Роггендорф. – Наверняка есть спорные случаи, ошибки системы. Какой-нибудь латентный бунтарь случайно попадает от нас туда, на тихую сторону, и мается от тоски. Или, наоборот, человек по характеру – добропорядочный семьянин, но почему-то влетает к нам. И страдает потом всю жизнь, окружённый психами. А у кого-то характер настолько сложный, что не определишь однозначно. А кто-то ещё, к примеру, получил свой билет, но в последний момент побоялся ехать…

Стэн вспомнил старого Айзека. И собственную мать, которая металась по всей стране, как будто искала что-то забытое. При этом никогда не рассказывала, в каком городе родилась. Тоже пришелица с другой стороны, скорее всего…

– Если я правильно понимаю, – сказал Стэн хмуро, – переместиться между мирами можно только однажды? Обратной дороги нет?

– Похоже на то. Обычно перемещение происходит в год совершеннолетия, насколько могу судить. Хотя бывают и исключения.

– И каких же городов больше – нормальных или таких, как у нас?

– Думаю, нормальные в большинстве. Люди, как правило, предпочитают стабильность. Иначе страна пошла бы вразнос.

Стэн машинально отпил из кружки, не почувствовав вкуса. Задумчиво повторил:

– Вразнос… Ладно, насчёт страны судить не берусь. Но наш-то город, набитый психами под завязку, как умудряется до сих пор уцелеть? Тут ведь не только бандиты, но и Маховики, и маньяки-экспериментаторы вроде вас…

– Маховик – природный феномен. Он и правда опасен, но ещё опаснее – люди со своими намерениями. Именно они могут довести нестабильность до критической точки. И я пытаюсь этому воспрепятствовать – хотя бы в пределах нашего города.

– Звучит не очень-то убедительно.

– Я не собираюсь вас убеждать, – сказал Роггендорф спокойно. – Мне плевать на ваше мнение обо мне. Я просто делаю то, что считаю правильным.

– Например?

Миллиардер смерил Стэна взглядом, но всё-таки ответил:

– Если избегать одиозных терминов вроде «маньяк» или «психопат», то можно сформулировать так – в нашем городе живут те, кто стремится к новому. Но это, повторюсь, не всегда означает что-то хорошее. Новизна бывает и разрушительной. К примеру, можно изобрести семейный автомобиль, а можно – скорострельную пушку. Второе выходит гораздо чаще, как ни прискорбно… Вспомните конструкторское бюро, основанное мистером Вудом. Сам он ставил перед собой подчёркнуто научные цели. Жаждал познавать мир. Но его идеи можно было использовать и во зло.

– Да, его это подкосило. Он говорил мне.

– Мои научные консультанты оценили потенциал его фирмы. Вуд, в частности, уже задумывался всерьёз над созданием машинного интеллекта. Не буду сейчас вдаваться в подробности. Просто поверьте на слово – в техническом плане это была бы настоящая революция. А теперь прикиньте, как бы её плодами воспользовались тут, в нашем безумном городе?

– Боюсь даже представить.