Костя ткнулся носом в подушку, но сейчас же вскочил и закричал:

— Чего вы меня попрекаете? Вам хорошо... Вы от кого идете? Вы от своей жены идете, от родной матери. А я от кого — круглый сирота? Я от Тоськи шел, на нее надеялся, а она насмеялась надо мной. Губы у него задергались.

— Садись! — сказал Егор.

И усадив Костю потеснее рядом с собой, стал гладить его по спине.

— Скажи, пожалуйста! — проговорил он задумчиво.— И откуда такая змея? По нашему времени убивать таких.

— Верно, змея! — всхлипнул Костя.

Теперь они разговаривали как друзья-одногодки.

— Что ж ты ее выбрал, лучше не нашел? — спросил Егор.

— А кто ее знает! — вздохнул Костя.

— Ну и пес с ней, раз она такая черная душа! Лучше найдешь.

— Нет, лучше не найду.

Егор тихонько засмеялся и обнял Костю за плечи.

— Тоже верно! — И, помолчав, сказал: — Тогда так рассуждай: прославишься в боях до правительственной награды, сама на брюхе приползет, а ты мимо пройди, пускай локти кусает.

— Я и то думал сперва, да силы, видно, не хватает.

— Да, силы много надо,— сказал Егор.— Много чего впереди.— И поднялся с койки.— Умой морду да собирайся. Через два часа на станцию ехать.

Взял фонарь и пошел из сеней в горницу. Жена ни о чем не спросила его, но мать не выдержала и спросила:

— Что он там?

— Вино шумит,— сказал Егор, склонясь над своим сундучком.— Выпил маленько лишнее. Но ничего, до света поправится.— Взял со стола приготовленные женой вещи, сложил в сундучок, запер его, навесил замок и ключ положил в карман.

Теперь все было сделано, оставалось только ждать отъезда. Егор посмотрел на жену. Она стояла перед зеркалом и расчесывала волосы, как всегда перед сном. Егор сел на кровать. Меж тем старуха, не зная как занять себя в эти последние томительные часы, бесшумной тенью двигалась от печки к столу и обратно и все чаще и чаще вздыхала.

— Ой, война, война, война!