«Посмотри на меня, – подумал он. – Пожалуйста, посмотри на меня».
Он не смог бы объяснить, почему это вдруг оказалось так важно.
– Хорошего дня, – сказала кассирша, протягивая ему сдачу.
Вернувшись в пикап, он осмотрел десны в зеркало заднего вида; на месте зуба зиял чудовищный кратер. На него даже смотреть было больно, не говоря о том, чтобы коснуться.
Он подумал о пухлых, белых руках кассирши. Он мог бы вернуться и попросить ее намазать ему десны. Его остановил здравый смысл. Он пока еще был достаточно вменяем, чтобы понимать, что это плохо кончится; что она, скорее всего, вызовет полицию.
ДОРОГА ЕГО УСПОКАИВАЛА. Когда он въехал в Массачусетс, дорога начала взбираться все выше и выше, чему он удивился. Северо-восточный сектор страны был для него неизведанной территорией. Он тридцать лет руководствовался своим водительским предубеждением и избегал восточных маршрутов, нескончаемых потоков машин по ту сторону Миссисипи. Он представлял совершенно другой пейзаж: плоский и перегруженный, необъятные просторы, застроенные торговыми центрами и гипермаркетами, – гнетущую, разросшуюся типичную американскую застройку.
Но ничего подобного в западном Массачусетсе не было. Западный Массачусетс, к его величайшему удивлению, оказался красивым местом. В будний день после обеда на дорогах не было никакого внушительного движения. Он обогнал плетущийся в правой полосе снегоуборщик с мигающими желтыми лампочками.
«Господи Иисусе, апрель же», – подумал Виктор.
Как раз в этот момент пошел снег. На лобовое стекло посыпалась крупа, мелкая, как сахар. Небо и линия горизонта слились в одном цвете, сажевые, зернистые. Дорога казалась выбеленной, покрытой соляной марлей.
Дорога все взбиралась и взбиралась вверх. ГОРА ГРЕЙЛОК, НАИВЫСШАЯ ТОЧКА В МАСС. Жесткий порыв ветра хлестанул по пикапу.
Он проехал указатели на горнолыжные спуски и смотровые площадки. Снег вихрился по тротуарам, зависнув над землей, как загадочный пар или призрак. Он с тоской вспомнил о цепях для шин, которые не додумался взять и которые так остались висеть на крепких крючках в амбаре Рэнди.
От боли он начал потеть. По спине потекла струйка. Ему бы стоило раздобыть пакет со льдом или что угодно, чтобы можно было бы приложить к челюсти.
Поперек шоссе пронесся тощий олень. Виктор ударил по тормозам и тут же пожалел об этом. Колеса заскользили как безумные.
Дорога была затянута невидимым слоем льда.
Пикап скользил и катился, не мог сцепиться с дорогой. Первого апреля он сменил резину на летнюю, как делают все адекватные люди.
Давя на тормоза, он оправдывался. Боль распространилась до левого уха, сомкнув свои пальцы у него на горле. «Мерси», – думал он. Когда он доберется до места назначения, Коламбия ему поможет. Мысль была почти невыносима: ее руки у него на лице, ее пальцы у него во рту.
Челюсть пульсировала, как второе сердце.
Он вспомнил упаковку «Ора-геля». У малыша была такая прелестная и доверительная улыбка, словно вся его боль ушла.
Он мечтал наконец потерять сознание. Он устал от ожидания. Если говно все-таки собиралось накрыть вентилятор, он хотел бы, чтобы это случилось побыстрее. Пятнадцать лет он готовился и планировал. Он не рассчитывал, что будет старым, когда все случится. Старый мужчина, один в этом мире – бессупружный, бездетный, беззубый и, возможно, слепой.