– Но это же незаконно, – сказала Хизер Чен. – Выкладывать фотографии людей без разрешения. Как же закон о защите медицинской тайны?
– Я знала, что кто-нибудь об этом спросит. – Флорин, казалось, пребывала в боевой готовности, ее единственном режиме взаимодействия. – Дело вот в чем. Как говорит наш адвокат, закон нам тут не поможет. Сотрудники здравоохранения по закону обязаны соблюдать конфиденциальность пациента, но другие люди – нет. А в Массачусетсе нет никаких законов, которые можно было бы применить в этой ситуации.
– Ну а как насчет хостинга, где размещен сайт? – с задних рядов подала голос Митч. – Мы не можем заставить их его закрыть?
– Это не так просто. Все упирается в Первую поправку. Знаю-знаю, – сказала Флорин в ответ на протестные стоны.
В этот же момент разом начался десяток обсуждений. Чтобы привлечь внимание собравшихся, Флорин постучала по столу, ее серебряное кольцо громыхало, как молоток.
– Народ, народ! Оставайтесь со мной. Это важно. Мы не единственная клиника, ставшая целью этих людей. Фотографии на сайте были сделаны в разных местах, возможно, в нескольких штатах. Так что мы сможем рассмотреть законы других штатов.
– А закон о беспрепятственном доступе к клиникам? – спросила Наоми[24].
– Слишком узко, – сказала Флорин. – Он работает в случае применения силы, угрозы применения силы или препятствовании. Пока этот человек не дотрагивается до них и не преграждает им вход в учреждение, это не преступление.
– Проблема в том, что это очень заковыристый вопрос. На данный момент многих ответов у меня нет – еще нет, – но я хочу, чтобы вы все знали, мы очень серьезно к этому относимся. Полиция в курсе этой ситуации, они выставят патрульных.
Это была правда. Тем утром Клаудия приметила на Мерси-стрит полицейскую машину с включенным зажиганием метрах в пятидесяти от клиники.
– Если вы заметите, что кто-то ведет себя странно, и особенно если увидите, как кто-то делает фотографии, сообщите об этом Луису. Я не шучу, народ, – сказала Флорин надтреснутым голосом.
В комнате воцарилась тишина. О выдержке их директрисы ходили легенды, а подобный ее голос говорил о том, что любой нормальный человек в этом месте бы разрыдался.
Она быстро взяла себя в руки.
– На данный момент это все. Безопасность наших сотрудников и пациентов, – добавила она своим мягким, телевизионным голосом, – это наша главная забота.
КОГДА КЛАУДИЯ ЗАШЛА В ЗАКУСОЧНУЮ, ТАМ УЖЕ ЖДАЛ ФИЛ.
– Посмотрите, она живая, – произнес он, мимолетно заключив ее в объятия. – Где тебя носило?
– Нигде. Я была нигде. – По сути, так оно и было. После поездки в Мэн она несколько недель была стационарным объектом. Не считая походов на работу, она практически не выходила из квартиры. Каждое утро она просыпалась разбитой, словно ее в конце концов настигла зима. Она просто никуда не хотела идти. Забурившись дома, она читала бульварные книжонки и смотрела «Время и место». Периодически писала Филу, чтобы отменить ланч. Перезванивать ему казалось слишком сложной задачей.
– Да на работе просто безумие какое-то, – пустила она в ход свою отговорку на все времена.
Она рассказала про видео с камер, про фрика в бейсболке, который тайком делает фотографии на телефон. Она говорила и говорила, осознавая, что срывается на истеричные нотки. Она звучала, как поехавшая. Она чувствовала себя поехавшей. «Если бы я себя не знала, – думала она, – решила бы, что я выжила из ума».
Фил уставился на нее.