— Что ты хочешь, Стенли?
— Чтобы ты уделил мне внимание.
— Ну-ка, рассказывай все по порядку.
— Вчера Данлеп по отпечатку пальца нашел поджигателя. Только вот почему-то мне не позвонил. Прежде он звонил постоянно, как только в голове у него что-нибудь мелькнет. А теперь не может найти мой номер телефона. — Мудроу помолчал, справляясь с возникшим гневом. — Я скоро с ним встречусь, но, думаю, он скажет: эта информация только для полицейских. Если вдуматься, то, может, он не так уж не прав. Я на пенсии, а поджигателя разыскивают по делу об убийстве. К тому же Данлеп — просто кретин. Сейчас все ребята хлопают его по спине за то, что он пришил братьев Коан, и, может быть, скоро его возьмут на работу в департамент. Вчера вечером Леонора назвала мне имя президента компании «Болт Реалти». Я хочу сегодня днем его найти, и мне бы не помешало для поддержки твое полицейское удостоверение.
— Нет проблем. Последние две недели я только и делал, что сидел на крыше дома в Восточном Бродвее и, как оказалось, лишь зря убивал время. Преступника взяли в доме его брата, в Бостоне, а инспектор по надзору над работой полицейских говорит, в этом месяце у них нет денег оплачивать сверхурочные. Поэтому мне дали шесть дней отпуска. Вчера был первый день, и я его проспал. Сейчас проснулся и почувствовал скуку. К тому же ты только что избежал серьезных неприятностей, тебя пытались убить. А я не возражаю против встречи с человеком, который это организовал, потому что я и Роза очень любим тебя, Стенли.
Когда Мудроу появился в сто пятнадцатом участке, Данлепа в кабинете не было. Он стоял в толпе следователей, восхищенно смотревших на него, и в который раз пересказывал подробности происшедшего на Холмах Джексона.
— Вы пришли, чтобы дать показания? — услышал Мудроу голос следователя Джерома Джексона и понял, что ему этого не избежать. Пришлось полчаса разговаривать с Джексоном, пока Данлеп делал вид, что не знает ни того, ни другого. Потом Мудроу подошел к Порки и попросил уделить ему немного времени.
— Конечно, Мудроу, — сказал Данлеп. — Пойдемте в мой кабинет.
Когда они выходили, Данлеп состроил гримасу в сторону оставшихся полицейских. Не оставалось сомнений, он считал Мудроу, в лучшем случае, смешным, а в худшем — трусом. Но Мудроу не обиделся. Он не работал больше в полиции, и, если Данлеп решил им пренебречь, что ж, так, наверное, даже лучше.
— Я знаю, о чем вы хотите попросить меня, — сказал Данлеп, как только за ними закрылась дверь. — Но я не могу этого сделать.
— Вы о чем? — спросил с невинным видом Мудроу.
— Вы хотите узнать имя поджигателя?
— Я хотел узнать, почему вы мне вчера вечером не позвонили.
Данлеп наклонился вперед, давая понять: то, что он сейчас скажет, — не для посторонних ушей.
— Капитан Серрано вчера, после того как вы ушли, вызвал меня к себе. Это было до того, как я узнал имя человека, устроившего пожар. Капитан предупредил — ведется официальное расследование, и частные лица не могут принимать в нем участие. При этом он упомянул вас и сказал, если случится утечка информации, то будет ясно, кто в этом повинен. И сразу же после разговора мне удалось идентифицировать тот самый отпечаток.
— Я все понимаю, вы должны делать то, что должны. Но мне хотелось бы знать, каким образом департамент будет расследовать поджог, — в связи с перестрелкой или нет?
— Я ничего не собираюсь расследовать. — Данлеп с внушительным видом помолчал. — Мне дали повышение по службе и назначили следователем отдела по борьбе с организованной преступностью. Именно поэтому я вам и не позвонил. Еще один день, и меня здесь больше не будет.
Отказ Порки не был сюрпризом для Мудроу. Он понимал, если бы в Данлепе было чуть больше достоинства, он не работал бы все эти годы в должности офицера по профилактике преступлений.
— Неужели вы не можете мне сказать такую малость? — грустно спросил Мудроу. Его ладони были зажаты между колен.
Данлеп улыбнулся. Последние шестнадцать часов были самыми лучшими в его жизни, и поворот в отношениях со Стенли Мудроу в некотором роде — самой великолепной их частью.