– Наш учитель, да пребудет душа его в райских садах Аллаха, ныне далек от суеты этого мира, – изрек он.

– Это так, да будет благословенна его память. Но мы продолжаем его дело. Ты сам сказал это в прошлый раз. Из всех учеников Синана нас осталось лишь двое. – Джахан помолчал, пристально глядя на друга, и добавил: – Возможно, и над тобой тоже нависла опасность.

Давуд махнул рукой, давая понять, что считает подобное предположение безосновательным.

– Не переживай попусту. Мне ничего не угрожает.

– Я убил ее… – пробормотал Джахан, словно не веря собственным словам, и понурил голову, как ребенок, ожидающий утешения.

– Утром я постараюсь все выяснить, – пообещал Давуд. – Может, ты ошибся и на самом деле эта женщина жива. А сейчас тебе необходим отдых.

Выполняя приказ хозяина, слуги приготовили Джахану постель и поставили на стол кувшин с бузой и тарелку с финиками и хурмой. Джахан утолил голод и провалился в тяжелый тревожный сон.

Несмотря на то что душу его терзали демоны, спал он долго. Когда он очнулся, уже перевалило за полдень и комнату заливали солнечные лучи, проникавшие сквозь занавеси. На диване была разложена новая, с иголочки, одежда. Джахан оделся и поспешил поблагодарить Давуда, который ожидал его внизу, в обществе трех своих детей. Младшей девочке еще не исполнилось и четырех лет, а два ее старших брата были точной копией отца и, несомненно, обожали его. Увидев детей своего старого товарища, Джахан ощутил острый укол печали. У него самого не было ни жены, ни потомства, и рассчитывать на то, что они когда-нибудь появятся, вряд ли имело смысл. Он был сейчас столь же одинок, как и много лет тому назад, когда прибыл в этот город теней и призраков, по улицам которого разгуливает гулкое эхо прошлого.

– У меня плохие новости, – шепотом сказал Давуд, стараясь, чтобы дети его не услышали. – Ты был прав. Эта женщина действительно мертва.

Джахан покачнулся, будто получив удар в грудь. До сей поры он надеялся, что наложница всего лишь потеряла сознание.

– Что ты намерен делать? – участливо спросил Давуд.

– Оставаться в Стамбуле я не могу. Значит, мне надо уехать.

– Здесь, в моем доме, ты можешь оставаться сколько хочешь.

Джахан невольно улыбнулся. Великодушие Давуда тронуло его до глубины души. Как правило, люди, занимающие столь видное положение, избегают тех, кто попал в беду. А Давуд доказал, что на его дружбу можно положиться. Еще вчера, пробираясь в его дом, Джахан намеревался провести здесь какое-то время. Но теперь, увидев невинных детей, он понял, что не должен подвергать их опасности.

– Я очень тебе признателен, но злоупотреблять твоим гостеприимством не стану, – сказал он. – Мне лучше уйти.

Давуд погрузился в задумчивость. Через несколько мгновений лицо его просияло.

– Я знаю, где ты сможешь переждать, пока эта история позабудется. У моего тестя есть большой фруктовый сад поблизости от Тарса, а в этом саду – уютный домик. Там тебя никто не будет искать. Я дам тебе лошадь. Отправляйся туда и жди от меня вестей.

Они решили, что будет безопаснее дождаться наступления сумерек. Джахан провел весь день, играя с детьми и вздрагивая при малейшем шуме, долетавшем снаружи. После ужина Давуд дал ему коня, теплый плащ и кошелек с деньгами.

– Не унывай, – сказал он на прощание. – Скоро все уладится, и ты сможешь вернуться.

– Сумею ли я когда-нибудь отплатить тебе за твое добро?