– Что бы ни случилось после моего ухода, прошу: вспоминай обо мне с любовью. Обещаешь не внимать клевете и сплетням?
– Я всегда презирал сплетни, моя бесценная повелительница.
Михримах вздохнула с облегчением, но тут же лицо ее омрачила новая мысль.
– Но что, если ты вдруг усомнишься во мне?
– Клянусь, я никогда не…
Она не дала ему договорить.
– Если сомнение вдруг закрадется в твою душу, помни: у всего, что происходит в этом мире, имеется тайная причина.
Джахан хотел было спросить, что она имеет в виду, но тут до него донесся шум шагов. В спальню вошли трое детей Михримах. Джахан с удивлением отметил, как сильно выросла Айше с тех пор, как он видел ее в последний раз. Дети по очереди подходили к матери и целовали ей руку. Напряженная тишина висела в воздухе. Младший сын Михримах из последних сил сдерживал слезы, но дрожащая нижняя губа выдавала его горе.
Когда дети ушли, Джахан бросил умоляющий взгляд на Хесну-хатун. Старая нянька беспокойно переминалась с ноги на ногу, и он чувствовал: ей хочется, чтобы он скорее ушел. Но у него вовсе не было желания уходить. К облегчению Джахана, Михримах, почувствовав его растерянность, прошептала:
– Останься.
В сумерках дыхание умирающей сделалось тяжелым и частым. Джахан и Хесна-хатун не отходили от ее постели. Старая нянька молилась, а ученик архитектора предавался воспоминаниям. Час проходил за часом. Перевалило за полночь. Глаза у Джахана слипались, но он отчаянно боролся со сном, охваченный странным убеждением: пока он смотрит на свою возлюбленную, она будет жить.
Призыв к утренней молитве, долетевший с ближайшего минарета, разбудил Джахана. В комнате стояла мертвая тишина. Охваченный тяжким предчувствием, Джахан вскочил на ноги. Старая женщина устремила на него пристальный взгляд бессонных глаз.
– Уходи, – проронила она. – Моя газель покинула этот мир.
* * *
Десять месяцев спустя мастер Синан и его ученики завершали строительство мечети, посвященной великому визирю Соколлу. Круглый купол, шесть арок, шесть столпов и двухэтажный внутренний двор. Крытый портик купался в солнечных лучах, льющихся из многочисленных окон. Минбар[31] из белоснежного мрамора был отделан бирюзовыми плитками. По стенам внутреннего двора тянулась изящная галерея. Не будучи столь грандиозной, как мечеть, посвященная султану, эта постройка отличалась силой характера, присущей великому визирю.
В тот день сам Соколлу изволил посетить строительство в сопровождении своих советников, стражников, слуг и льстецов-прихлебателей. Он внимательно осмотрел здание, призванное прославить его имя в веках, задал бесчисленное множество вопросов и поторопил рабочих. Великий визирь, пользовавшийся репутацией самого прозорливого человека в империи, держался с неизменным достоинством. Он успел послужить уже трем султанам: Сулейману, Селиму и Мураду. Все вокруг недоумевали, как это Соколлу удается держаться у кормила власти так долго, в то время как другие царедворцы лишаются головы за малейшую оплошность. Ходила молва, что ему якобы покровительствует некая колдунья, страстно в него влюбленная. Имя этой таинственной помощницы было неведомо никому из живущих на земле. Всякий раз, когда над Соколлу нависала опасность, могущественная возлюбленная помогала ему выйти сухим из воды.
Джахан издалека наблюдал за суматохой, поднявшейся с приездом высокого гостя. Он помнил, как давным-давно в далеком Сигетваре по приказу великого визиря усадил в хаудах тело усопшего султана Сулеймана, дабы скрыть его смерть от воинов. С тех пор время, подобно искусному резчику, обточило черты Соколлу, сделав их более жесткими. Как раз в тот момент, когда Джахан размышлял о том, что старость никого не красит, великий визирь вдруг остановился и резко повернулся. Во взгляде его пронзительных глаз вспыхнул огонек узнавания.
– Погонщик слона! – воскликнул Соколлу, пренебрежительно щелкнув пальцами. – Да ты стал совсем седой! Время не пощадило тебя!
Джахан почтительно поклонился, но не произнес ни единого слова. С тех пор как умерла Михримах, груз прожитых лет давил на его плечи с особенной тяжестью.
– Джахан – один из лучших моих учеников, о милостивый господин, – сообщил подошедший Синан.