— Ты злилась, потому что мама бросила нас на твое попечение?
— Нет, милая, что ты! — Тетя забрала мою ладонь со своей спины, сжала обеими руками. — Конечно, нет. Я люблю тебя и Лани, как собственных детей. Ответственность за вас никогда не вызывала у меня злости. Никогда. У нас бывали трудности, но я гордилась тем, что мне доверена забота о вас.
Сердце сжалось, глаза наполнились слезами.
— Не могла ты этим гордиться…
— Еще как могла! — горячо возразила она. — Мой гнев не имел к вам, девочки, никакого отношения. Я злилась на вашу мать за то, что она бросила нас всех. Сбежала, будто вор в ночи, даже записки не оставила. Причем сразу после той жуткой сцены с твоей сестрой… Я не знала, что и думать. С ума сходила от тревоги. Боялась… да, боялась, что Эрин не захотела жить дальше без твоего отца и наложила на себя руки. Потом я узнала, где она, и страшно, просто страшно разозлилась: почему Эрин решила, будто чужие люди сделают ее счастливее, чем я?! Чем мы… — Тетя проглотила рыдание, от которого все ее тело затряслось. — Я столько времени тратила на гнев. Думала… Думала, еще все впереди. Думала, однажды она вернется домой…
— Мы все, наверное, так думали, — прошептала я.
Я-то уж точно думала — до разговора с сестрой Амамус в закусочной «Dairy Queen». Я не рассказывала тете об этой встрече — никому не рассказывала, даже Лилли, у которой брала машину, — и понимала, что сейчас не лучший момент для подобных откровений. В той истории мама выглядела совсем уж бездушной; я не хотела помнить ее такой. Однако мне было интересно, пыталась ли тетя А. связаться с сестрой, повезло ли ей больше меня.
— Ты искала ее?
— Нет. Может, стоило. Но я… я думала… Не искала. Теперь жалею. Не только из-за себя, но и из-за вас, девочки. Ваша мама была удивительной, такой отзывчивой… Если бы вы могли узнать ее получше… — Тетя посмотрела на меня с душераздирающей надеждой. — Расскажи, что ты помнишь о маме.
Одного взгляда в тоскливые тетины глаза хватило, чтобы понять, какие именно слова ей сейчас нужны. Я начала делиться самыми теплыми воспоминаниями: семейный отдых, мамины сюрпризы для нас с Лани, совместная возня с тестом. Менее счастливые картинки я описывать не стала: те, где мама погружалась в себя, не выходила из комнаты, не разговаривала с нами по нескольку дней. Тем не менее я не удержалась от вопроса:
— Да, мама страдала, но мы ведь в ней нуждались! Как она могла нас бросить?
По тетиной щеке покатилась крупная слеза.
— Не знаю, милая. Она отказывалась говорить со мной о той ночи, когда погиб ваш отец, вообще ни с кем не желала это обсуждать. Видимо, чувствовала себя виноватой за отъезд из дома, и чувство это сидело в ней, как раковая опухоль. Эрин винила себя в смерти нашего брата Денниса, позже — в смерти родителей в какой-то мере. А смерть Чака и вовсе стала последней каплей.
— Что за глупости? Про дядю Денниса я еще могу понять — мама считала себя за него ответственной. Более-менее могу понять про папу — она чувствовала вину за то, что не была с ним рядом в опасную минуту. Но бабушка с дедушкой?! Их убил пьяный водитель. Мама тут совсем ни при чем.
— Ты, конечно, права. Просто она планировала в тот вечер поужинать с родителями, но отменила встречу. Они решили поехать в кино и на обратном пути погибли. Мама считала — не отмени она ужин, бабушка с дедушкой не оказались бы на том перекрестке.
— Разве можно себя в этом винить?
— Твоя мама была необычайно чувствительной. — По тетиной щеке поползла еще одна слезинка. — Бедная моя, хорошая сестричка… Я так ее любила…
— И я любила, — пробормотала я. Потом, проглотив ком в горле, решилась: — Тетя, хочу спросить про Мелани Кейв. Мама говорила, что не знала о ней, но как ты думаешь, — догадывалась?
— Ох уж эта женщина. Бедная твоя мама. Она ни о чем не подозревала. — Тетя горько засмеялась. — После ухода Джейсона я видела измену повсюду. Предупреждала Эрин по поводу Мелани Кейв… Она не слушала.
Я глубоко вздохнула.