— Хочешь?

— Стой. Не надо. Просто странно видеть их на тебе.

Бриллиантовые серьги были папиным подарком маме на тридцатипятилетие. Она редко носила драгоценности или наряжалась, однако эти серьги сразу прочно вошли в ее повседневную жизнь. Для мамы они являлись не просто блестящими камешками — в тяжелые дни после гибели родителей серьги служили реальным доказательством любви. У меня они ассоциировались с домашней выпечкой и образовательными экскурсиями; я не видела, чтобы мама надевала серьги после папиной смерти, и гадала об их судьбе.

— Тетя разрешила мне надеть сережки на свадьбу. Я подумала — ничего страшного, если я оставлю их себе. Она ведь была моей мамой.

— Нашей мамой.

— Я в курсе. — Лани чуть склонила голову набок, нахмурилась. — А жемчужные серьги у мамы были?

— Хочешь и их прикарманить?

Она покачала головой.

— Джози, давай поговорим?

В ушах у меня звучали горячие тетины мольбы простить сестру, но ее вид в маминых серьгах — серьгах, присвоенных Лани ради свадьбы с украденным у меня мужчиной, — заставил мое горло сжаться, а сердце заледенеть и ожесточиться.

Я помотала головой.

— Нет.

— Пожалуйста, — настаивала сестра. — Я понимаю, как ты вчера удивилась насчет меня и Адама.

— Нет, — с нажимом повторила я. — Я не желаю говорить об Адаме.

— Но…

— Хочешь поговорить? — оборвала я. — Отлично. Давай поговорим о папе. Поговорим о том, кто его убил.

Лани изумленно приоткрыла рот.

— Серьезно? Ты слушала подкаст? Там одно вранье, Джози. Ты знаешь. — Она помолчала, не сводя с меня глаз. — Ты ведь знаешь, да?

Знала ли я? Точно знала, причем как никто другой, на какие невероятные ухищрения способна Лани. И все же… Мне было трудно поверить в то, что она намеренно солгала и отправила за решетку невиновного.

— Поверить не могу… — прошипела сестра. — Ты считаешь, что я соврала.