И окаменела.

— Лично я больше всего люблю блонди на коричневом сливочном масле, который подается с ванильным мороженым и корично-шоколадным соусом, — говорил официант, но я видела лишь первый пункт меню, блюдо под названием «Мамин шоколадный кекс».[9]

В животе неприятно урчало, необъяснимое ощущение дежавю сбивало с толку.

— Джо? — позвал Калеб. — Ты как?

Мамин шоколадный кекс.

Почему этот десерт так меня пугает?

Мамин шоколадный кекс. Мамин шоколадный кекс.

В голове промелькнула обрывочная картинка — то же смутное воспоминание, которое мучило меня после рассказа Адама о Лани и кексах. Сейчас оно неожиданно выкристаллизовалось, обрело четкость. Тошнота подступила к горлу, я прижала ладонь ко рту.

— Кекс, — продолжал ни о чем не подозревающий официант, — тоже необычный.

«Это был необычный кекс».

Я резко отодвинулась от стола, зазвенев диковинными стаканами и напугав не только свою семью и нашего официанта, но и других посетителей. Кинулась в туалет, возблагодарила свою счастливую звезду за то, что он оказался рассчитан на одного и пуст, — и принялась извергать из себя рыбу стоимостью в тридцать долларов.

Я вспомнила день кексов.

Тем летом мне было пятнадцать, я страдала от тошнотворного желудочного гриппа, и меня рвало три дня подряд. На четвертый день я проснулась после обеда и почувствовала себя немного лучше. Ощутила дикий голод — я не ела уже пятьдесят часов. Выбралась из кровати и на слабых ногах побрела вниз.

На столе стояли кексы: три штуки поменьше, украшенные мелкими розовыми цветочками, — на тарелке; один большой кекс с красными розами — на голубом фарфоровом блюде. Шоколадная глазурь соблазнительно блестела. Не в силах терпеть голод, я схватила большой кекс, щедро откусила и начала жевать.

Услышала стук задней двери, голоса мамы и Лани. И замерла. Мама пекла часто, но украшать кексы у нее не хватало терпения — разве что по особым случаям. Скорее всего, кексы предназначались для мероприятия в папином колледже или для какого-то празднования дома. Однако маскировать следы моих зубов было уже поздно, и я решила уничтожить улики: вновь набила полный рот кекса.

Мама внесла в столовую свежесрезанные цветы — и остановилась, увидев меня.

— Джози! Ты встала!

Я кивнула, продолжая неистово жевать и пряча остатки кекса за спиной.

Мама моргнула. Перевела взгляд на пустое блюдо, затем вновь на меня.

— Это ты взяла кекс?