– Что с тобой? – выдохнула я, разом забыв о собственных страхах.

– Да этот урод блок мой пробил. Ничего страшного, ерунда.

Ерундой оказался вывих запястья, который получил Вик во время боя. Об этом сообщили прибывшие на вызов медики. А вот полиция – о том, что мы с Вороном, оказывается, задержали бывшего в розыске преступника, проходившего как раз по делу о рейдерском захвате минвод.

Больше оперативников рады были только журналисты: ну еще бы! Новости! И за ними даже не нужно никуда ехать! Выходи на парковку и снимай с места событий…

С последних мы с Виком, к слову, технично удрали. Все же у меня, как у репортера, был немалый опыт, когда делать добро, когда дурочку, а когда ноги.

И лишь оказавшись под прикрытием машины Ворона, мы смогли выдохнуть. Я прижалась спиной к заднему стеклу и дверце внедорожника. Рука с перебинтованным запястьем легла мне на талию, и тут опытным путем я обнаружила, что вправленный вывих вообще не мешает одному наглому самоуверенному огнеборцу меня ласк… лапать!

Я оказалась в плену мужских ладоней и губ. Вик обрушил на меня поцелуй. Долгий, прочувственный, пронзительно-острый и пробирающий до самой женской сути. Та охотно откликнулась, заставив меня зажмуриться от удовольствия. Мне захотелось еще и…

В голове промелькнула мысль, что если мы сейчас не остановимся, то нас вообще ничто и никто не сможет остановить. Да даже притормозить, охладить… Даже вот если рванет тот пожарный гидрант, что был рядом…

Мы дорвались друг до друга и, как безумные, целовались, касались, кусались… Надо было хотя бы в машину залезть, но Ворон вытворял с моим телом что-то такое невообразимо-приятное и крышесносное, что, казалось, вот прямо сейчас, не меняя позы, и возьмет меня. И главное – я была только за!

Сердце в груди стучало как сумасшедшее, грудь ходила ходуном, а дыхание срывалось. Я прижалась к Вику, который был такой мужественный. Весь, целиком мужественный. Но в одном месте – особенно. Об него то я и потерлась бедрами, ощутив, как под джинсами он наливается и окончательно твердеет.

И от этого мой собственный зуд становился все сильнее.

– Демоница, – выдохнул Вик мне в губы, и его здоровая рука подхватила меня под бедра, приподняв над землей так, что я оценила и вздувшиеся бицепсы, и рвение Ворона, и хмельной взгляд. Такой, каким на меня никто никогда не смотрел.

Я оказалась чуть выше Вика, глядя на него сверху вниз, и падала, падала, падала в его потемневшую синеву, и потянулась к мужским губам сама.

Этот поцелуй вышел долгим, чувственным, с переплетением языков, с дрожью предвкушения тел, с полным ощущением нереальности, от которого кружило голову и пальцы сами собой впивались в напряженные мужские плечи. Черт подери, какие это были плечи! Они снились мне по ночам. И все остальное – тоже. И сейчас они были моими, как и весь Вик. М-м-м…

Но тут Вик совершил вопиющее безобразие! Он оторвался от моих губ и хрипло выдохнул возмутительное (хотя и очень возбудительное!) предложение:

– К тебе или ко мне?

– К…

Я не успела договорить. В кармане настойчиво зазвонил телефон. Я сначала хотела проигнорировать вызов, но он так настойчиво орал, что рука потянулась за мобильным, дабы сбросить вызов. Только вот, увидев, кто так сильно жаждет со мной поговорить, нажала на значок зеленой трубки.

– Юрик, что случилось?

– Я знаю, где и когда будет проходить аукцион, – торжественно выдохнул приятель.