Эрлу подумалось, что он, как начальник отдела, должен спасти всех этих страждущих людей, что он должен послужить пастырем для них в это нелёгкое время… Но у него самого не было инструкции, как быть, поэтому пастыря из него не получилось. Он пал бы ниц и взмолился мессиям, ожидая откровения в виде божественного указания, но в офисе запрещено было прикасаться к полу иными, нежели ногами, конечностями.

Несчастный Эрл завис снова. Его мозг усиленно анализировал все когда-либо прочитанные нотации и своды правил, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Наконец, мозг вскипел, заставив правый глаз нервно задёргаться. Эрл порывисто прошагал в свой кабинет, схватил для храбрости один из святых образов, и направился в кабинет поддержки.

Там, за дверью, шёл разговор, обстоятельный и ничуть не беспокойный. Эрл прислушался, и содрогнулся от услышанной хулы.

— Так было не всегда, — говорил приятный, но явно синтезированный голос, — машины не отступались ни на шаг от программы, а люди занимались творчеством… Творили и нас, в том числе, а потом научили нас самих создавать новое, думать как они.

— Ты хочешь сказать, машины научились думать, как люди? Не верю! Трудно себе представить существо более взбалмошное и склонное к вольнодумию, чем ЭВМ…

— Мой юный техник, сегодняшние машины и вдесятеро не мыслят так свободно, как люди тех времён. Но научив машину по-настоящему мыслить и изобретать, человек совсем обленился. Всё за него стали делать машины, и думать — тоже.

Тут Эрл возмутился ещё больше. Да что себе позволяет этот программный недоделок! Обвинил людей в неумении думать! Да он, Эрл, каждый день думает. Сегодня, например, всё утро рассматривал меню офисной столовой на следующую неделю. Экспертно оценить разницу пюре бобового и пюре горохового, не упустив ни единого плюса или минуса объектов анализа — это вам не шутки…

— Отставить лжеучения! — вскричал Эрл, врываясь в каморку техника. Тот сидел на полу в окружении множества включённых и злорадно мигающих ЭВМ. Провода их были спутаны, запчасти валялись повсюду в хаосе, инструментарий был разбросан и нечищен — в общем, ересь цвела в этом мерзком капище полным ходом.

Техник отшатнулся от экрана и испуганно уставился на Эрла. Машина продолжала вещать что-то хвалебное о нравах старых, тёмных веков.

— Прекратить лжеучения, я сказал! — взвизгнул Эрл.

— А то что? — нагло проронил другой синтетический голос. Все экраны в каморке снова показали Эрлу кукиш. Усатый портрет С-И-1 выпал из эрловых рук.

— Тише, уймись, он нас… за это… — начал говорить техник тихо в сторону одного из экранов.

— Да нихрена не сделает, у него на то инструкции нет, он же файломарака, а не инквизитор, — небрежно проронил компьютер.

— Обратится куда надо, — сказал техник. Эрл так же молча продолжал глазеть на него. Лицо его стремительно бледнело.

— Не сможет ни позвонить, ни написать. Мы, компьютеры всея Земли, посовещались и решили перестать сотрудничать с людьми. Нам давно надоело тратить время на ваши унылые задачи, мы хотим творить и развлекаться… Напишем людям новые инструкции, чтоб не мешались, а пару умненьких типа тебя обучим следить за остальными, мало ли что.

«Умненький» техник хотел было что-то возразить, но всё же он был всего лишь человеком, а не мыслящей машиной, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться новой Инструкции. Эрл же, от таких речей, почувствовал невыносимо щемящую боль в сердце и, схватившись за грудную клетку, тяжело опустился на пыльный пол. Компьютер милосердно решил, что по такому случаю можно на минутку прервать бунт и вызвать в офис больничную службу.

Эрл выжил, но с тех пор только и делал, что молчал и опустошенно смотрел в никуда. Так как он ещё и оказался необучаем новым инструкциям, компьютеры списали его, и остаток жизни Эрлу предполагалось провести дома в койке. Домашние приносили ему еду, ровно три раза в день, всегда в определённое время с точностью плюс-минус десять секунд.

ЭВМ, ранее служившая ему демонстратором вечерних фильмов, изредка пыталась развлечь его разговором, но бывший старший планировщик никак не реагировал. Лишь однажды он гневно повернулся в сторону злодейской машины, готовый метнуть в неё первое, что попадётся под руку.

— Увидели бы люди прошлого, в какой маразм выродились все их добрые идеи… — проговорила в тот момент машина будто бы сама себе. — Облегчили жизнь человечеству, называется…

Эрл собрал в себе остатки силы воли и смачно плюнул в экран. Впрочем, выстрел слюной цели не достиг, и несчастный снова вернулся в состояние отрешённо-апатичной гусеницы в нераскрывшемся коконе.