— А кто их знает. Видимо, опять одни других поработить решили, как сейчас бабы — мужиков. Тебе этого не уразуметь, но весь тутошний порядок — он неправильный. Правильно — это когда все свободны, и делают, что хотят.

— Здорово. Я б играл целыми днями.

— Вот дурачок, — сказал Нельс беззлобно. — Но что с тебя, ребёнка, взять. Порабощение — это не тогда, когда тебя работать заставляют. Работать — это нужно, нужно добывать еду, металл, серу на светильники, пауков да тараканов на разное барахло… Порабощение — это когда вся эта добыча идёт не на твоё благо, а на господское. А тебе так, ошмётки с барского стола, да цепи на грабельки, — он пошевелил кистями рук, звякнув звеньями цепей.

— Ну, если их Матрона сказала так делать, то ей виднее… — неуверенно произнёс Кси.

— Точно дурачок. У тех, наверху, может, и не было никакой Матроны, а был какой-нибудь Матрон…Патрон… Короче, этому главному тоже что-то в голову взбрело, он и подговорил одних людей поработить других.

— Девочек поработить мальчиков?

— Да мысли ты уже другими категориями! — воскликнул Нельс, ударив кулаком по койке. Раздражение так переполнило его, что он не выдержал, вскочил на ноги и отправился прочь поспешным шагом, настолько торопливым, насколько позволяли цепи. Вскоре Нельс скрылся в другом углу их барака — обширного, на сотню человек, и его уже не было видно из угла, где они начали свой разговор. Кси знал, что его собеседник скоро отойдёт, и можно будет продолжить их беседу, которая немного пугала Кси своей крамольностью, и в то же время чрезвычайно будоражила его.

— Я и в Богиню эту вашу не верю, — пробурчал Нельс, стуча киркой по толще подгорной породы.

Кси испуганно обернулся на надсмотрщицу, не услышала ли та нельсовой хулы. Та, конечно же, слышала. Кси ожидал, что та сейчас хлестнёт его напарника по спине длинной тонкой палкой с зубцами на конце, но она лишь усмехнулась.

— Ты, верно, тронулся умом от долбёжки по камням, — сказала надсмотрщица. — Оно и неудивительно, звяк, звяк, звяк… Сама скоро тут с ума сойду. Кто ж создал гору, в которой мы живём?

И надсмотрщица коснулась стенки тоннеля гладкой ладошкой. Такие же нежные ручки были у новичка Кси, не в пример мозолистым и грубым ручищам Нельса, шахтёра со стажем. Он принялся разглядывать его в ярком свете, которого недоставало в бараках. Морщинистый, с сединой на висках. Интересно, сколько сменилось тараканьих поколений в туннелях с его рождения, пятьдесят, пятьдесят пять?

— Сколько тебе лет, Нельс?

— Двадцать восемь, — отозвался тот. Надо же, как промахнулся Кси.

— Такой молодой, а уже с головой не дружит, — сказала надсмотрщица.

— А в чём это я сумасшедший? Я всё говорю по существу, — проговорил Нельс, опустив кирку. — Вот ты веришь, что в горе этой есть дух, иначе говоря — Богиня, так?

— Как и все нормальные люди, — ответила надсмотрщица. Кси тоже отложил кирку, рукоять которой уже намозолила ему пальцы. Почему бы не посачковать, коли надсмотрщица в хорошем расположении духа и склонна к беседам.

— А почему бы не допустить, что это не Богиня, а Бог?

— Да потому что такое высшее существо, как богиня, уж точно не будет принадлежать к столь низменному и грязному роду, как мужской. Это же очевидно.

В голосе надсмотрщицы звучала снисходительность и насмешка.

— Да уж. А почему бы тогда не представить, что это Божественное Оно, не мужское и не женское?