Едва шагнув на крыльцо штаба карательной дивизии, Клара услышала сзади:
— Шкура продажная! Сука!
Не оборачиваясь, прошла в здание.
"Господи, как же опротивели эти рожи. Постоянно присматриваются, вынюхивают, как я отношусь к тому, к сему. Сволочи, всё в вас мне отвратительно, чуждо, мерзко. Как тошно притворяться…" — Клара вздохнула.
Обнаружив у себя в шинели записку с обещанием расправиться с ней, как с предательницей Родины, Клара испугалась за детей. Едва дождавшись вечерних сумерек, посматривала в окно, когда же под вишней мигнёт огонек самокрутки Петра.
Посоветовавшись с ним, Клара положила лист с угрозами на стол обер-штурмфюреру Лёхлеру. Кравченко рассудил так:
«Если это дело рук гестапо, скрывать записку опасно, а если неизвестные патриоты решили напугать переводчицу, пусть фашисты знают, что она рискует, проявляя преданность оккупационным властям».
Отто Лёхлер поручил своим людям проверить всех, кто имел доступ в помещение штаба 213-й карательной дивизии барона и мог незаметно опустить записку в карман фрау Таблер. Поскольку никого так и не нашли, стало ясно, что записку подложили гестаповцы, чтобы проверить покажет её Клара шефу или утаит.
В целом, Клара устраивала его как помощница. Халтуру и разгильдяйство фрау Таблер не терпела. Поэтому к очередной затее с проверкой Лёхлер отнесся без энтузиазма, но и вмешиваться не стал.
***
Служивший в дорожной жандармерии Иван Кабак из поста в селе Межирич несколько дней следил за недавно зачисленным в отряд парнем, и… решил донести на него. К счастью, кулацкий сын не знал немецкого. Явившись прямо к Лёхлеру, он так и заявил с порога:
— Герр, обер-штурмфюрер, в отряде дорожной жандармерии красный командир.
Клара внутренне застонала: "Сволочь продажная, что делать, как перевести, чтобы Лёхлер ничего не понял?"
Спросила Кабака:
— Его фамилия вам известна? — и, не давая ему произнести её вслух, резко отвернулась и заговорила по-немецки, — Герр, обер-штурмфюрер, этот шуцманшафт дорожной жандармерии считает, что паёк, который он получает на службе у нас, недостаточен и позорит великую армию рейха. — Клара специально подобрала максимально дерзкий текст с расчётом, что Лёхлер взбесится от такой наглости и выгонит доносчика.
Лицо Лёхлера побагровело, немец яростно сжал кулаки:
— Этот недоносок считает, что мы пришли на эту землю, чтобы накормить его от пуза!? Или чтобы спасти от большевиков его шею? — жест, обведенный вокруг шеи, красноречиво указывал на виселицу.
Кабак попятился.
Клара, напустив на себя ледяное высокомерие, сказала:
— Вы суетесь в такие вопросы, что нарываетесь на виселицу. Обер-штурмфюрер Лёхлер не обязан согласовывать с ВАМИ каких людей назначать в отряд, — и тихо добавила, — тем более, своих доверенных агентов. Быстро уходите, пока вас не приказали вздернуть.