Птицы снова набросились на Йонана; кажется, они решили, что этого врага им будет легче одолеть. Воин парировал удары клювов мечом, не сдавая позиций. Чуть запыхавшись, он крикнул Келси:

– Не давай им окружать нас! Разрывай круг!..

Девушка взмахнула самоцветом, не надеясь попасть в кого-то из летунов, но те обратились в бегство, спасаясь от искр, которые рассыпало ее единственное оружие. Келси встала спиной к спине с Йонаном.

– Возвращаемся в лес? – спросила она.

– Только не на ночь глядя, – отозвался он.

И Келси признала мудрость его слов. Возможно, сень деревьев укроет их от птиц, но там они очутятся в Месте Тьмы. Здесь, на открытом месте, они хотя бы видят нападающих.

Три птицы пали от меча Йонана, но остальные попытались образовать над ними круг в воздухе. И только непрерывные удары, которые наносил Йонан, не позволяли летунам окончательно замкнуть его.

Келси не понимала, почему они не взлетят повыше, туда, где он не сможет до них дотянуться. Но какому бы плану они ни следовали, тот явно предполагал, что птицы должны оставаться рядом с землей, как можно ближе к этим двоим, кого они хотели захватить.

Келси вдохнула поглубже и закашлялась; в горле у нее саднило, глаза жгло. Дыхание монстра оседало на них. Девушка принялась отчаянно размахивать цепочкой с камнем. Может, это и отпугивало птиц, но на красные клубы не повлияло никак. Келси закашлялась снова; воздух, который приходилось вдыхать, душил ее. В носу и горле все горело. Глаза начали слезиться, и она ничего не могла толком рассмотреть. Но она изо всех сил старалась удержаться на ногах и отогнать эту новую опасность – однако той было плевать на самоцвет. Неужели она стала слишком сильно полагаться на камень, потому что прежде он ее не подводил? У всего есть пределы, и, возможно, они оба их достигли.

Йонана тоже терзал кашель. От попятился и уперся спиной в спину Келси, и она чувствовала, как кашель сотрясает его тело. Птицы снова закричали, как при первом появлении, но теперь в резких криках слышалось торжество.

Девушка почувствовала, как Йонан упал, и развернулась ровно вовремя, чтоб успеть взмахом камня остановить удар злобного клюва, метящий в скорчившегося на земле человека. Лицо под шлемом было в крови, а сам шлем съехал набок. Атаковавшая его птица приземлилась и уже откинула голову для завершающего удара по едва шевелившемуся, но пытающемуся встать человеку.

– Круг… не давай… – выдохнул он.

Но было поздно. Келси кашляла так сильно, что ей казалось, будто ее легкие сейчас вывернутся наизнанку от удушья. Все, что она могла сейчас, – накрыть собою Йонана и поднять над ними обоими Колдовской камень. И одна из птиц ужасающей стаи, жаждавшая пронзить спутника Келси, отступила и свернула в сторону, не закончив начатого.

Из истерзанного носа девушки капало, и она видела, как по кольчуге Йонана расплываются пятнышки крови. Саднящее горло болело так, что важным сейчас казалось лишь одно: хоть куда-нибудь спрятаться от этого ядовитого облака.

Сквозь застилавшие глаза слезы девушка разглядела проем в окружающей их дымке пляшущих красных пылинок. Келси на коленях поползла в сторону этого обещания свободы – в одной руке она сжимала камень, второй вцепилась в пояс Йонана.

Она не понимала, что ее туда загоняют. Тогда – не понимала. Но все же успела осознать истину. Облако приподнялось, и девушка увидела перед собой черную дыру входного отверстия, и лишь оно несло с собой обещание дыхания, ставшего вопросом жизни и смерти. Одно последнее усилие… Одно усилие – и мгновенное осознание опасности. Она добралась до зловещей двери в гигантском брюхе чудовища и поползла туда, волоча за собой Йонана.

Келси попыталась развернуться, и красная дымка тут же сгустилась. Кашляя и ощущая во рту привкус собственной крови, девушка рухнула в непроглядную темноту – и потерялась в ней.

Когда она пришла в себя, ее встретила все та же темнота. Какое-то мгновение она ничего не могла вспомнить, а потом осознала, куда их загнали, и на нее обрушился ужас. Она находилась не в том Месте Тьмы, куда ее швырнуло однажды, испуганную и одинокую. Нет, сейчас она бодрствовала, и это Место Тьмы принадлежало миру сему. Девушка ощупала свое избитое, ноющее тело, пошарила по камню, шершавому и сырому. И отдернула руку, наткнувшись на полосу слизи.

Келси сглотнула. Горло до сих пор жгло от последнего потока красного дыма. Но эта темнота была такой непроглядной, что девушку пробрал озноб от другого страха – что она ослепла. Она с трудом приподняла руку – казалось, все ее силы иссякли окончательно, потерла закрытые глаза и снова открыла – и увидела все ту же вязкую темноту.

Вязкую – это казалось ее неотъемлемым свойством, – удушливую, удерживающую ее. Все же девушке как-то удалось упереться руками в пол, приподняться и прислушаться, надеясь теперь на слух. Не слышно было ни звука. Неужто слух оказался подавлен и покинул ее, как и зрение?