– Ты сможешь идти?

Келси удивилась – зачем он переспрашивает. А потом она вспомнила принуждение, изначально заставившее ее пуститься в этот путь по неизвестной стране, полной опасностей. Девушка медленно повернулась лицом к далекой горе. На западе уже начал рдеть закат, но Келси не хотелось начинать обратный путь в темноте.

Девушка сделала шаг, другой – и тут же ощутила, как самоцвет на ее груди принялся раскачиваться из стороны в сторону. В ней начало нарастать прежнее стремление двигаться не назад, к безопасности – насколько она вообще возможна в этих краях, – а скорее, в противоположную сторону.

Келси попыталась взяться за цепочку, сорвать ее с себя, выбросить. Но руки ее дрожали, и никак не получалось толком схватить цепочку. Та была словно жиром намазана и выскальзывала из пальцев.

– Ты можешь идти обратно?

Йонан остановился на краю рощицы, к которой привел ее. Он стоял не вплотную к ней, но не дальше, чем на расстоянии длины меча. Только это пространство она и смогла выиграть.

– Нет! – Девушка снова попыталась избавиться от цепочки. Самоцвет нагревался все сильнее, и она уже чувствовала его жар сквозь одежду. Карающий жар, не намеренный щадить ее. – Не могу! Камень не позволяет!

Келси почувствовала, как ее захлестывает жгучий гнев – на камень, на Йонана, на весь этот мир, поймавший ее в ловушку.

– Тогда воспользуемся тем убежищем, какое имеется, – нетерпеливо произнес он, и Келси повернулась к спутнику, готовая разразиться потоком резких слов.

Но Йонан уже повернулся спиной к ней и зашагал вдоль линии тех растений, которые назвал сильнейшим известным им оружием против Тьмы. Она видела в Долине засушенные стебли и измельченные листья ильбейна – их тщательно хранили как ценнейшее средство, какое только мог добыть целитель.

И вот теперь Йонан собирал эти растения. Он снял свой простой шлем и накрыл его сверху кольчужной бармицей – ее свободно закрепленными полосами прикрывали лицо перед битвой. Падающие на лоб вьющиеся волосы потемнели от пота, хотя лицо его и было намного светлее чем у других встречавшихся ей здесь людей. Он набрал пригоршню листьев, хорошенько их размял и размазал получившуюся массу по лицу, оставляя густо-зеленые полосы.

Келси не понимала, что он делает, но понадеялась, что это средство хоть немного облегчит ее головную боль и утомление, и последовала его примеру. Резкий чистый запах размятых листьев действительно очистил ее голову от последних воспоминаний о зловонии подземелий, и девушка почувствовала себя более собранной и целеустремленной.

Йонан осторожно сорвал с другого растения два больших листа, завернул в них пучок ильбейна и убрал в свою поясную сумку. И снова Келси последовала его примеру.

Роща была не настолько густой, чтобы через нее нельзя было пробраться, но временами им приходилось петлять и разыскивать проходы между деревьями. В конце концов они все же выбрались на прогалину, окруженную стеной деревьев. Йонан убрал меч в ножны, а Келси с сожалением вспомнила об их вещмешках, которые остались валяться где-то в норах фасов. Голод ее сделался еще сильнее, но вокруг не видно было даже ягод, которыми можно было бы заглушить нарастающую боль.

– Что мы будем есть? – спросила она у Йонана.

В конце концов, у него куда больше опыта путешествий по дикой местности. Мужчина достал вместо меча длинный нож и подошел к ближайшему упавшему дереву, на стволе которого росло нечто буровато-зеленое, размером с его ладонь. Йонан осторожно срезал паразита с дерева, разделил надвое и протянул половину ей. Келси заколебалась. Йонан сказал:

– Это фогмот, он съедобный. В здешних краях люди жили и на еде похуже. – И словно для того, чтобы показать ей наглядный пример, он откусил кусок от зеленой массы.

Сейчас Келси была слишком голодна, чтобы спорить с ним. У растения оказалась твердая кожура, но под ней скрывалась сердцевина, хрустящая, как свежее яблоко. Фогмот был безвкусным – она словно бы прожевала и проглотила кусок древесины. Но даже той небольшой порции, которую дал ей Йонан, хватило, чтобы утолить голод. Больше ей не хотелось.

Йонан первым расправился со своей долей и теперь бродил вдоль края прогалины. Он снова надел шлем и выглядел теперь как часовой. Келси слизнула с губ последние кусочки еды и спросила:

– Мы остановимся здесь?