— Не рекомендую! Как медик. Тебе бы ещё сутки поваляться, ну или хотя бы до завтра. Из тебя хороший кусок печени вырвало! Да и вообще рана солидная получилась. Сверху я всё заклеил, но как бы внутреннего кровотечения не открылось.
— Ладно, уговорил, красноречивый!
— Да и бутылка сейчас лишняя всё равно появится, — продолжал Маньяк. – Картошку мыть надо, еду готовить. Есть–то хочешь?
— Хочу! А картошка–то откуда?
— Да я ж говорил – в ларёк заходил, запасся по мелочи.
Я посветил фонариком в сторону, куда показал Маньяк. Оказалась, по мелочи — это обтяжка пластиковых двухлитровок с водой, ещё две шестилитровые бутыли с ней же, сетка с картошкой и белый пластиковый мешок, из которого что–то выпирало — судя по форме, консервные банки.
— Нормально так «по мелочи»!
— Ага! – Маньяк моего сарказма, кажется, не заметил. – Газа для горелки там, правда, не нашлось, но у нас ещё два баллона по четыреста есть. Ты же, надеюсь, не против супчика? Я вот чего–то жидкого похлебать иногда очень люблю.
Я между тем оглядел наше пристанище. А ничего так, вполне неплохо: вокруг всё сухо, чего от колодца никак не ожидаешь, мусора нет, даже пыли не сказать чтоб очень много (может, Маньяк здесь ещё и прибраться успел?), и проходы довольно просторные – можно почти не пригибаясь ходить.
— А ничего, нормальная берлога! – Озвучил я свои мысли. – Я раньше думал, что трубы просто кладут в траншеи, утепляют и закапывают, а колодцы только в местах каких-нибудь важных узлов делают.
— Да, там, где одна ветка, например, идет к двум домам, так и делают. Трубы закапывают, а над соединением колодец. А вот где от одной большой линии нужно периодически отводить много маленьких – там обычно тоннель делают, так проще всё это хозяйство обслуживать.
— Логично! – Согласился я.
— Я вообще больше чердаки в качестве лёжки использовать люблю, — рассуждал Маньяк, занимаясь картошкой. – Запахи вниз хуже распространяются, да и звуки тоже, если их специально не направлять, а ведь именно по ним нас твари чаще всего и находят. Да и пути отхода всегда под рукой.
«Ну да, под рукой!» — про себя ухмыльнулся я, – «особенно если ты можешь в прыжке своей тушкой шиферную крышу пробить, спрыгнуть с третьего этажа, не отбив пяток, или за минуту спуститься по балконам с девятого!»
А Маньяк продолжал:
— Но всякие подземелья тоже тема! Я, когда только в Улей попал, только благодаря им и выжил!
— Расскажешь? — ухватился я за интересующую меня тему прошлого Маньяка, — ты же упоминал как–то, что в Улье на границе пекла появился?
— Не на границе, брат, в самом пекле! В самой заднице!!! Расскажу, почему нет? Когда всё началось, мы своей тусовкой экстремалов в одном популярном у нас парке зависали, — начал вспоминать Маньяк. — Всё как всегда происходило: кисляк попёр, дурно всем стало. Мы забеспокоились, конечно — вдруг химическая атака какая-нибудь или авария, но расходиться никто не торопился. Ну а когда твари со вех сторон появляться стали, у нас, понятно, шансы выжить (точнее, дольше оставаться в живых) были гораздо больше, чем у большинства простых обывателей – если ты можешь быстро бегать, в том числе и на вертикальную стену немного забежать, и легковушку почти без потери скорости перепрыгнуть – это на первых порах сильно помогает. Но только на первых! В общем, нас осталось двое – я и мой друг Пашка. Он помимо увлечения фри-раном ещё и диггером был заядлым. Знаешь, кто это такие?
— Это ребята, которые любят по всяким старым катакомбам и канализациям лазить?
— Да, в целом верно. Так вот… а под Москвой, во всяком случае, под Москвой моего мира этого добра навалом, да ещё и с какими–то новыми ходами, непонятно кем сделанными, оно соединяется. Вот там мы и скрывались первое время, только изредка наружу выглядывая посмотреть, не пришла ли помощь, – Маньяк невесело усмехнулся. — А потом, когда стало понятно, что спасать жителей столицы никто не торопится, по этим ходам и выбрались из города. Только Пашка переродился – своими руками его придушить пришлось.