— Сюда! — позвал Гил.

Сабби уже была рядом.

— Прямо здесь, у моих ног.

Просмоленный деревянный ящичек стоял на плоском камне размером с поднос. Лоскуты темной ткани, которые как-то еще держались на нем, придавали ему вид огромной заплесневевшей буханки хлеба, а не бесценного сокровища. Дерево на углах сгнило, фонарик Сабби освещал ядовитую зелень. Впрочем, смола все еще скрепляла дощечки, и ларчик невозможно было открыть так, чтобы не повредить. Они присели на корточки, чуть не стукнувшись головами, стараясь в бледном неверном свете рассмотреть все детали. Фонарик Сабби моргнул и погас.

— Проклятье! — воскликнула она. — Похоже, они втюхивают туристам просроченные батарейки, — пробормотала она себе под нос.

Они стояли в темноте, а обещанное сокровище лежало у их ног. Гил ломал голову, что делать дальше. Сабби сообразила первой.

— Камера, — вскричала она.

— Великолепно! Вспышка даст нам достаточно света для того, чтобы довершить дело.

— Нет, — пояснила Сабби. — Я имею в виду, что нам надо сделать несколько фотографий. У нас должны быть доказательства подлинности находки. Кроме того…

— Фотографии можно подделать, — не подумав, возразил Гил, затем махнул рукой. Если она хочет фотографии, она их получит. А он, в любом случае, получит свет.

Сабби осторожно двинулась к ступеням. Через мгновение она окликнула его уже сверху:

— Готов? Я собираюсь снимать прямо отсюда.

— Да.

Первая вспышка была ослепительной. Гил закрыл глаза слишком поздно, но, пока перед его глазами рассеивалось оранжевое пятно, успел прикинуть, как получше оберечь их находку. Сабби все снимала. Потом он на ощупь завернул ящик в одеяло и, поднявшись, сунул сверток под мышку.

Удивительное тепло заструилось от того места, где тючок прижимался к его боку, затем оно добралось до спины. Сабби продолжала щелкать камерой, чтобы осветить ему путь.

— Не стой столбом. Двигайся к ступеням, — скомандовала она.

Но он все не мог сойти с места и не мог объяснить почему. Он словно бы ослабел от восторга и в то же самое время был полон сил. Руку, которая жарко пульсировала после того, как Сабби не очень-то деликатно вытащила из нее занозу, теперь приятно покалывало. Инстинктивно Гил поднес рану ко рту. Тепло перешло на его губы, разлилось по горлу и вокруг шеи, вокруг черепа, вокруг груди. Его сердце встрепенулось, сделав резкий толчок, а затем снова забилось в медленном, но мощном ритме. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо.

С тючком под мышкой Гил двинулся к тусклому столбу света, струившемуся из часовни. Только выбравшись из темноты, он, казалось, сделал первый вздох. Воздух был ароматный, прохладный, и это наполнило его таким чувством радости, какого он еще никогда не испытывал в жизни.

Не ощущая ничего из того, что ощущал ее спутник, Сабби принялась распространяться, что им как-то надо бы вернуть на место плиту, а потом кое-что еще раз отснять, чтобы все правильно задокументировать.

Стены часовни словно бы источали свечение. Переполненный нежностью Гил терпеливо ждал, пока она закончит свою литанию со всеми этими «мы должны, мы должны, мы должны…».