Глава 5

Грозовой 1992-й

Стоит отметить, что параллельно с разрушением СССР разворачивались процессы иного, глобального уровня. Вот теперь-то Земной шар становился «однополярным», и началось строительство «нового мирового порядка». США уже без оглядки вмешивались в дела других государств, когда считали нужным. Однако «новый мировой порядок» предполагал и кардинальную трансформацию человеческой морали. В 1989 г. Дания первой законодательно легализовала однополые пары. В следующем году Всемирная организация здравоохранения исключила гомосексуальность из перечня патологий, признала ее одной из нормальных форм жизни человека. В англиканской церкви появились первые «священники»-женщины. ООН отменила решение 1975 г., приравнивавшее сионизм к расизму, отныне он стал вполне дозволенной идеологией.

Активизировались и программы глобализации. В ноябре 1990 г. в Париже состоялось Совещание глав государств и правительств по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) с участием США и Канады. В итоге была подписана Хартия для новой Европы. Основами сотрудничества провозглашались «демократия» и «соблюдение прав человека». Начали формироваться постоянные наднациональные органы общеевропейского управления и контроля. Сразу после ГКЧП, в сентябре — октябре 1991 г., СБСЕ провело в Москве конференцию по «человеческому измерению». На ней впервые было впервые официально принято, что вопросы «прав человека» и «демократии» носят международный характер и обязательства в области «человеческих измерений» не являются внутренним делом каждого государства. Таким образом, был создан инструмент, чтобы регулировать Россию и другие республики СССР. Ну а после распада Советского Союза, 7 февраля 1992 г., был сделан следующий шаг глобализации, европейские державы подписали Маастрихтский договор, Европейское сообщество преобразовывалось в Евросоюз — с введением единой валюты, размыванием государственных границ, постепенным перемешиванием и стиранием национальностей.

В 1991 г. был создан финансовый центр для «переваривания» бывших государств социалистического лагеря, их вовлечения в западную систему. Европейский банк реконструкции и развития — как декларировалось, его учредили специально для «поддержки рыночной экономики и демократии». Вчерашним социалистическим союзникам СССР помогали наладить экономику, расшатанную в ходе «революций» (организованных теми же западными державами). А при этом кардинально поворачивали их политику — в противоположную сторону.

ГДР воссоединилась с ФРГ. А поскольку договор об этом, подписанный Горбачевым и Шеварднадзе, «забыл» оговорить нейтрализацию Германии, ее выход из НАТО, то и ГДР автоматически вошла в Североатлантический альянс. Советские войска выводились, и получалось, что они передают свои базы американцам. Какое-то время располагались там совместно. Наши летчики с завистью рассказывали, как ходили в натовские военные столовые и клубы. А потом получили команду на перебазирование и через несколько часов полета очутились в Забайкалье, на полевом аэродроме, где не было даже жилья, несколько бараков и землянок. Причем местные власти и командование, построив личный состав, объявили: «Обеспечить вас продуктами мы не сможем. Но выделим землю, семена, сможете вырастить овощи. Только не затягивайте с посевом, здесь холода рано начинаются».

Отношения руководства России с западными державами в данный период вообще были самыми «братскими». Последний председатель КГБ СССР Бакатин, целенаправленно разваливший эту мощнейшую организацию, поделивший ее на целый ряд самостоятельных служб, в знак «доброй воли» даже подарил американцам схемы прослушки, установленной в их посольстве в Москве. В Германии сдали сотрудников и агентуру местной службы безопасности, Штази, и те, кто самоотверженно, нередко рискуя собой, защищал социалистический лагерь и помогал Советскому Союзу, подверглись суровым преследованиям.

А западные «хозяева» по своему усмотрению перестраивали мир, перекраивали границы. Сочли, например, полезным разделить Чехословакию, и это было разыграно тихо-мирно, путем «бархатного развода». Чешский и словацкий парламенты проголосовали нужным образом, и вместо одного государства стало два. Но в Югославии сценарий стал иным. Невзирая на то, что она никогда не была официальным союзником СССР, не входила в Организацию Варшавского договора, в Совет экономической взаимопомощи. Проводила самостоятельную политику — осудила ввод советских войск в Чехословакию в 1968 г., в Афганистан в 1979 г. С Западом Югославия не ссорилась, вовсю торговала, и ей продавали даже оружие. Не было «железных занавесов», югославские граждане свободно ездили за границу. Здесь развивались кооперативы, мелкое частное предпринимательство, велись дальнейшие реформы в сторону «рынка». И в то время, когда СССР сполз в кризис, в Югославии даже отмечали «экономическое чудо»!

Но еще в марте 1987 г. премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер в беседе с Горбачевым указала на расчленение Югославии. А широкие связи этой страны с Западом облегчили подготовку операции. В 1990 г. состоялись выборы в югославских республиках, и всюду вдруг одержали победы сепаратисты. Республиканские власти взялись создавать собственные вооруженные формирования. В Хорватии и Боснии начали притеснять сербов. В ответ они стали самоорганизовываться. Президент Сербии Слободан Милошевич поддерживал соплеменников в других республиках. Но у него не имелось никаких средств и полномочий. Федеральная власть принадлежала Президиуму Югославии, ему подчинялась армия. По конституции председатель Президиума менялся каждый год, и эту должность по очереди должны были занимать представители разных республик. Но в государственную верхушку точно так же, как в СССР, были внедрены агенты влияния.

15 мая 1991 г. закончились полномочия серба Йовича на посту главы государства, а вокруг выборов его преемника был спровоцирован кризис, пошли споры и переговоры, возник период безвластия. Этим воспользовались парламенты Словении, Хорватии, Македонии, 25 июня приняли декларации о независимости, выходе из Югославии. Сразу же после такого решения словенские и хорватские власти бросили свою полицию и националистические отряды захватывать пограничные посты, казармы югославской армии. Произошли столкновения и бои. Войска запросто могли подавить мятежников, но вмешалось Европейское сообщество, давило на Белград. Центральное правительство повело себя «никак». Никаких приказов армии не отдавало, даже осажденные гарнизоны выручки не получали. А 30 июня председателем Президиума Югославии был избран Степан Месич — хорватский сепаратист. Он вступил в переговоры с Западом, и 7 июля было заключено Брионское соглашение, Югославия выводила свою армию из трех республик.

В Македонии это обошлось мирно. В Словении «десятидневная война» тоже завершилась, унеся около 60 жизней, более 300 человек с обеих сторон были ранены. Но в Хорватии районы, где компактно проживали сербы, провозгласили свое национальное образование, Сербску Краину. Заявили, что желают остаться в составе Югославии, отказываются от нее отделяться. Хорватские власти бросили на эту область полицию, национальную гвардию. Операции сопровождались крайней жестокостью, хорваты уничтожали сербов, разоряли православные храмы. 250 тыс. человек бросили свои дома, стали беженцами. Но Сербска Краина отчаянно сопротивлялась, на помощь ей прибывали отряды добровольцев из Сербии. Центральное правительство юлило, армию направляло только для того, чтобы разнимать враждующие стороны. Но многие офицеры, особенно сербы и черногорцы, симпатизировали защитникам Сербской Краины, войска стали втягиваться в бои на ее стороне.

Зато «мировое сообщество» показало себя в полной мере. Хорватские зверства «не замечало», если же сербы выгоняли хорватов со своей территории, поднимало шум об «этнических чистках». А председатель Президиума Югославии Месич, устроивший это бедствие, ушел в отставку. В парламенте Хорватии он произнес откровенную речь: «Думаю, я выполнил задание — Югославии больше нет». Хотя сломить Сербску Краину так и не получалось. Мало того, ее формирования стали переходить в контрнаступление, били противника. Но снова вмешались западные державы. Потребовали ввести в зону конфликта миротворцев под флагом ООН. Правительства Югославии, Хорватии и Сербии согласились. В начале 1992 г. в страну стали прибывать иностранные контингенты.

Сражения в Хорватии прекратились. Сербска Краина удержалась. Но она так и осталась без официального статуса, «самопровозглашенной». А независимость Словении и Хорватии сразу же признали и Америка, и Европа. И Россия тоже. (Немедленному признанию Македонии помешало ее название, яростно протестовала Греция, поскольку в ее составе также имеется область Македония.) Но следом забурлила еще одна югославская республика, Босния и Герцеговина. А она была многонациональной. 44 % жителей составляли босняки-мусульмане, 31 % — православные сербы, 17 % — католики-хорваты. Сербы были против отделения от Югославии, но референдум о независимости провели без них. Тогда сербы заявили, что не признают референдум, не подчиняются властям Боснии, а отделяются от нее, провозгласили в своих районах еще одно образование, Республику Сербскую.

Референдум о сохранении Югославии провело и центральное правительство — с непростительным запозданием. Но хорваты и мусульмане его бойкотировали. «За» проголосовали лишь две республики, Сербия и Черногория. Они и заключили договор о создании обновленной Югославии. А между тем в Боснии разгоралась война еще круче, чем в Хорватии. Все три силы создавали свои войска. В Боснии располагались военные заводы, склады оружия, каждый стремился захватить их. Сербы желали быть в составе Югославии. Хорваты — присоединить свои районы к Хорватии. Мусульмане — господствовать в республике. Дрались друг с другом, заключали соглашения. Например, сербы договаривались о перемирии с хорватами, чтобы сосредоточиться против мусульман. Но чаще хорваты объединялись с мусульманами против сербов. А «международное сообщество» снова освещало события с редкой избирательностью. Массовую резню хорватами и боснийцами замалчивало, а инциденты с участием сербов раздувало и выпячивало.

Обновленная Югославия стала оказывать помощь боснийской Республике Сербской федеральными войсками, авиацией. Но гневно отреагировали западные державы. Провели через Совет безопасности ООН решение о международных санкциях против Югославии. Запрещались поставки ей не только оружия, но и многих других товаров. Блок НАТО начал операцию «Морской монитор», взяв под контроль своими кораблями Адриатическое побережье. Потом добавился «Воздушный монитор» с наблюдательными (то есть, разведывательными) полетами над Югославией. Война в Боснии стала затяжной и самой жестокой на Балканах. Если в Хорватии число погибших достигало 20 тыс., то в этом конфликте — 100–110 тыс., количество беженцев превысило 2 млн.

Но войны гремели и в других странах. Одним из предательских актов Шеварднадзе на посту министра иностранных дел СССР стало подписание соглашений об «урегулировании» в Афганистане. Советская сторона выводила отсюда войска без всяких ответных обязательств США и Пакистана о прекращении помощи моджахедам. В афганскую трагедию внес свою лепту и другой «дипломат» того же пошиба, что Шеварднадзе, — министр иностранных дел РСФСР Андрей Козырев. Он заявил: «В Афганистане все готово к урегулированию — мешает только советская поддержка „экстремистов“ во главе с Наджибуллой». Правительство Наджибуллы, очень способного и умного политика, настоящего друга русских, предали.

С 1 января 1992 г. ему были прекращены поставки оружия, боеприпасов, гуманитарной помощи. В Афганистане стало худо с топливом, продовольствием, на этом играла оппозиция. Командиры правительственных войск стали переходить на ее сторону. Наджибулла был благородным человеком: когда измена обнаружилась вокруг него, он лично помог улететь последним русским советникам. Самому ему улететь уже не позволили взбунтовавшиеся подчиненные. Он укрылся в миссии ООН, Кабул заняли моджахеды. Но никакого «урегулирования» не произошло. Теперь различные группировки полевых командиров принялись драться между собой. А возле южных границ бывшего СССР вместо дружественного государства возник кипящий котел хаоса. Исламские эмиссары и боевики оттуда стали проникать в Среднюю Азию, на Кавказ. Из Афганистана хлынули и наркотики.

Другим опасным очагом стала вчерашняя союзница по Варшавскому договору, Румыния. Еще брежневский друг Чаушеску начал внедрять там шовинистические идеи — исторические легенды о «Великой Румынии». Вспоминали, что во времена оны ей принадлежали сопредельные области, в том числе и Молдавия. Чаушеску в 1989 г. свергли и убили военные, дорвавшись к власти. Но великодержавные химеры пришлись им очень кстати, кружили головы. А развал СССР и поддержка Запада укрепляли надежды, что эти замыслы вполне реальны — ведь в 1918 г. Антанта охотно подарила румынам российскую Бессарабию.