Глава 20

Дагестан и «смена караулов»

Со здоровьем у Ельцина было плохо. Встряски внутренние и внешние измотали его, он устал. Надолго пропадал, «работая с документами». А впереди грозили новые бури. Думе не удалось вынести решение об импичменте. Однако такие попытки могли повториться — недобрали-то совсем немножко. Генпрокурора Скуратова отстранили, но дело «Мабетекс» продолжил заместитель начальника управления Генпрокуратуры по особо важным делам Чуглазов. Был направлен запрос в администрацию Московской области о недвижимости Бородина и его родственников, последовало официальное обращение к прокуратуре Швейцарии с просьбой о помощи в расследовании, и там было возбуждено дело против Бородина по подозрению в отмывании денег, полученных незаконным путем. А итальянская газета «Corriere della Sera» докопалась, что фирмой «Мабетекс» в Швейцарии были открыты счета на имена Ельцина и двух его дочерей [15]. Российская Генпрокуратура привлекла Бориса Николаевича, его супругу и дочерей в качестве свидетелей. Скандал разгорался опаснейший…

Но впереди предстояли выборы! Второй срок правления Ельцина истекал. Это было еще полбеды, при желании срок можно было объявить как будто бы «первым» (ведь в первый раз он избирался еще президентом РСФСР). А коллеги Бориса Николаевича из бывших союзных республик, вроде Лукашенко, Назарбаева, Акаева, Каримова, в подобных случаях смело вводили поправки к своим конституциям, увеличивали сроки правления, снимали ограничения по их количеству. Но у Ельцина ситуация складывалась куда хуже! Недовольство им копилось не только у коммунистов и либеральной оппозиции (и не только у простонародья). Такой президент надоел и региональным руководителям — а большинство успело обеспечить себе на местах солидную базу, финансовую опору, были связаны с крупным бизнесом (или сами развернули его).

Им требовалась стабильность, уверенность в завтрашнем дне, возможность пользоваться приобретенными выгодами и наращивать их. Пьяница у руля страны, хищничество и аферы в его окружении, эту касту не устраивали. Первым к атаке на власть начал готовиться Лужков. В конце 1998 г. он организовал движение «Отечество». Привлек в него многие «знаковые фигуры»: бывшего командующего армией в Афганистане Громова, знаменитого конструктора оружия Калашникова, спасителя российской «оборонки» Кокошина, видных ученых Дмитриеву, Исаева, Садовничего, Чилингарова, артистов Кобзона и Калягина, кинорежиссера Шахназарова и др. Весной 1999 г. появилось еще одно движение, «Вся Россия». Его основали президенты Татарстана Шаймиев, Башкирии — Рахимов, Ингушетии — Аушев, губернатор Санкт-Петербурга Яковлев. В руководство вошли 24 члена Совета Федерации. Обе организации договаривались действовать совместно, причем объединение готовилось вокруг популярной фигуры Примакова.

А движение в поддержку Ельцина, «Наш дом — Россия» Черномырдина ни малейшим авторитетом не пользовалось, было рыхлым и вялым, особенно после отставки своего лидера с поста премьера. Весной 1999 г., чтобы противостоять оппозиции, стали конструировать новую опору президента. Эту работу поручили министру по чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу. Сперва придумали название «Мужики» — как бы трудящиеся, люди основательные, от народа. Но слово имело и обидные значения, и авторы предпочли другой вариант — «Медведь» (сокращение от «Межрегиональное движение Единство»). Шойгу собирал в это «единство» всякие мелкие организации — Российскую христианско-демократическую партию, Народно-патриотическую партию, «Благоденствие», «Моя семья», «Поколение свободы», «В поддержку избирателей».

Для информационного обеспечения снова привлекли Березовского с его телеканалами и газетами. После отставки Примакова дело «Аэрофлота» замяли, Борис Абрамович смог вернуться в Россию. По идее, должен был отблагодарить. Разумеется, использовались и «административные ресурсы». Но они имелись и у руководителей «Отечества», «Всей России». Осилить их у «Медведя» было очень мало шансов. А при смене власти «семье» Ельцина, кормившимся вокруг него чиновникам и олигархам могло бы прийтись очень не сладко. Его приближенные опять прорабатывали с политтехнологами и нашли единственный способ избежать крутой перетряски в российской верхушке. Борису Николаевичу уйти самому и назначить преемника. Он получит «разгон» перед выборами, ресурсы власти, и сможет претендовать на успех. Но и преемник требовался такой, чтобы сумел завоевать популярность.

Ельцин и сам видел, насколько разболталась страна. Теперь ему приходилось осознавать и то, что его линия на слепую «дружбу» с США фактически провалилась. Требовалась новая политика, однако выработать ее Борис Николаевич был уже не в состоянии. Он и раньше подумывал о «твердой руке». Но в «мягкой перчатке». Чтобы был «демократом», не порушил его «наследие» (а собственную роль в истории России Ельцин оценивал очень высоко). Рассматривалось несколько кандидатур. Министра МЧС Шойгу. Степашина — поставив его премьер-министром, Борис Николаевич приглядывался к нему. Однако он и его «семья» остановились на другой фигуре — директора ФСБ Путина. Молодой, энергичный, здоровый, умный. «Демократ» из гнезда Собчака. Работал в Администрации президента, установив прекрасные отношения с «семьей» и всем окружением. На новом посту не изменил им, оказывал ценные услуги. Именно он вел расследование «дела Скуратова». По некоторым данным, и организовал его. Журналист П. Шеремет отмечал: «Путин, как говорят люди из ближнего окружения Ельцина, отвечал за то, чтобы Скуратов тихо ушел из Генпрокуратуры и не стал „мутить воду“» [143].

А подтолкнули выбор преемника события вокруг Чечни. Ее лидеры откровенно выставляли себя «победителями» в «освободительной войне», на неофициальном уровне она удостоилась международного признания. Масхадов нанес два визита в США, визит в Англию. Его принимали американские конгрессмены, высокопоставленный сотрудник Госдепартамента США Стивен Сестанович (американский координатор по делам СНГ), видный британский политик лорд Алистер Мак-Альпин (советник нескольких премьер-министров), бывший премьер Маргарет Тэтчер [121]. В Вашингтоне Масхадов выступил на Международной конференции исламского единства (не правда ли, любопытное место для такой конференции?), предлагал вложить в Ичкерию 30 млрд долларов [75].

Хотя в действительности вкладывать их было некуда — кроме терроризма. Никакого «государства» в Чечне не было. Масхадов был хорошим командиром советского полка, полевым командиром, но политическим и хозяйственным руководителем — никаким. Восстановление экономики Чечни даже не начиналось. Огромные суммы, перекачиваемые сюда из России, «испарялись». Масхадов был президентом, возглавлял «вооруженные силы Ичкерии» (7 тыс. боевиков, 60 единиц бронетехники). Но разные районы и селения контролировали еще три сотни отрядов (самые крупные — Радуева, 3 тыс. бандитов и 16 единиц бронетехники, примерно столько же у Басаева, около 500 головорезов у Хаттаба). У них были свои штабы, базы, тюрьмы.

Но ведь эти отряды требовалось на что-то содержать. Промыслом стала «частная» добыча нефти в ямах и примитивных скважинах, изготовление и продажа «левого» бензина. Производились для сбыта наркотики, печатались фальшивые деньги. Все больший размах получала работорговля — похищения людей с требованием выкупа (или перепродажей). Война и массовое бегство русского населения разрушили систему здравоохранения, образования. Нормальной работы в Чечне не было. Отсюда уезжали не только русские, но и чеченцы. Численность населения сократилась с 1,3 млн в 1989 г. до 400 тыс. в 1999 г. [67]. Мигрантов селили в разных регионах России. Но при этом повсюду появлялись и чеченские преступные группировки, многие из них были связаны с Ичкерией, участвовали в том же «бизнесе» наркоторговли, распространении фальшивых денег, похищении людей, становились базой для терроризма.

В Чечню прибывало все больше арабских, турецких, албанских, афганских боевиков «Аль-Каиды»: Усама бен Ладен и Хаттаб прекрасно знали друг друга с 1987 г. Из-за рубежа шло и солидное финансирование. На эти деньги создавались лагеря, где чеченцев обучали иностранные инструкторы, проповедники-ваххабиты. Их учение распространялось за пределы Чечни, в ваххабизм были обращены жители Кадарской долины Дагестана, число адептов множилось в других кавказских республиках, они появились в Татарстане, Башкирии. А программа ваххабитов была сугубо агрессивная, под это и выделялись деньги от «Аль-Каиды» и других заказчиков. Ваххабиты во главе с Мовлади Удуговым контролировали телевидение и радио Чечни, на телеканале «Кавказ» лейтмотивом звучало: «Нам равных нет. Мы все сметем. Держись, Россия — мы идем!» Звучал и призыв: «Будет наш Иерусалим!» [17]

Масхадов ваххабитом не был, объявлял, что религиозный экстремизм «делает из нашей молодежи роботов, отравляет сознание», «эта идеология привносится искусственно, ее распространяют наши враги и евреи» [17]. Но Масхадов и не боролся, не пожелал сделать своей опорой часть населения, лояльную к России. А в результате ситуацией в республике не владел. Лавировал, искал компромиссы. Сделал Басаева премьер-министром. Но осенью 1998 г. поссорился, отправил его правительство в отставку. Хотя после этого на большей части территории президент просто утратил власть, его перестали слушаться. Похищения людей стали систематическими.

Уж на что во время первой войны превозносила чеченцев репортерша НТВ Елена Масюк! Брала интервью у самого Басаева, в воспоминаниях откровенничала об очень близких отношениях с ним. Но 10 мая 1997 г. ее похитили вместе со всей съемочной группой. Для освобождения Гусинский обратился к Березовскому, платили выкуп. Удалось вызволить только 17 августа, и симпатий к боевикам Масюк больше не испытывала. Уж на что защищали террористов «правозащитники» «Яблока» — но и эта партия взвыла с трибуны Думы: почему творится такой беспредел? В январе 1998 г. во Владикавказе похитили представителя Верховного комиссара ООН по делам беженцев француза Коштеля — выкупили через 11 месяцев. А в октябре 1998 г. в Грозном похитили четырех сотрудников британской фирмы «Грейнджер Телеком», которых пригласило само правительство Чечни. Их не спасли, они были обезглавлены. Масхадов требовал прекратить позорный промысел — но держал своим вице-президентом одного из главных работорговцев Ваху Арсанова.