Глава 8

Рождение Думы

Кровавые события вокруг Белого дома всколыхнули всю Россию, но можно считать, что Москве все-таки повезло — боевые действия длились лишь одни сутки. В других местах в это же время полыхали куда более суровые конфликты. США нацелились серьезно влезть на Ближний Восток. Строили планы свергнуть лидера Ирака Саддама Хусейна, выискивали или фальсифицировали придирки, начали периодически наносить авиационные удары по объектам этой страны. А в бывшую Югославию американцы и их союзники уже влезли. В Хорватии под флагом ООН расположились контингенты «миротворцев» — вроде бы для разделения враждующих сторон. Но эмбарго на поставки оружия получалось односторонним. Морские и воздушные кордоны НАТО почему-то «не замечали» грузов вооружения, текущих к хорватам. Под прикрытием «миротворцев» они формировали свои войска, а потом вдруг вторгались на Сербску Краину. Исподтишка, наскоками, захватывая то одни, то другие села.

В Боснии и Герцеговине американская авиация взяла на себя снабжение восточных, мусульманских районов. А югославские самолеты в воздушное пространство республики не допускали. Через Совет безопасности ООН США провели резолюцию, предоставившую НАТО право сбивать «чужие» летательные аппараты, появившиеся над Боснией и Герцеговиной без разрешения командования «миротворцев». Правда, Россия настояла на запрете самолетам НАТО наносить удары по наземным целям. Но была внесена и оговорка: запрет снимался, если авиация США и их союзников отслеживалась радарами ПВО. Чем и стали пользоваться. Можно было объявить, что самолеты засекли сигналы каких-то радаров и били бомбами и ракетами по объектам боснийских сербов. Попробуй потом докажи, существовали радары или нет?

При посредничестве США боснийские хорваты и мусульмане 18 марта 1994 г. подписали Вашингтонский договор, объединились в одно федеративное государство. Сербы все равно побеждали, предпринимали наступления. Но города, которыми они вот-вот могли овладеть, «миротворцы» вдруг объявляли «зонами безопасности». Их обстрелы расценивались как преступления, в наказание следовали авиационные удары НАТО. Боснийским сербам пришлось вступить в переговоры с противниками, заключить соглашение о прекращении огня. Для обновленной Югославии из Сербии и Черногории международные санкции стали разорительными. Пресеклась торговля, экономика разрушалась, товары широкого потребления исчезали, гиперинфляция приняла такие масштабы, что деньги обесценивались не по дням, а по часам. Если в 1992 г. самой крупной купюрой в Югославии были 50 тыс. динаров, то в 1993 г. появились банкноты в 10 млрд, а потом и в 500 млрд динаров

В такой обстановке осуществлялась и подкормка «пятой колонны», прозападных либеральных движений, устраивавших акции протеста против национального руководства и призывающих народ к повороту на капитулянтский курс. А США и их партнеры уже заранее готовились к этой капитуляции. В мае 1993 г. под эгидой ООН был создан Международный трибунал по преступлениям «против человечности» на территории Югославии. Впервые после Второй мировой войны, после Нюрнберга! Теперь проигравших намеревались судить точно так же, как нацистских преступников! Но факты «преступлений» стали собирать сугубо предвзято. В основном против сербов.

Разрушение Советского Союза продолжалось иными, «мирными» механизмами. Конфликтов между республиками как будто не было. Их лидеры встречались, договаривались о взаимодействии в тех или иных вопросах, сохранялось СНГ. Но республики отдалялись друг от друга. Прибалты вели себя откровенно враждебно. Литва начала выставлять претензии о компенсациях за «советскую оккупацию» (хотя Советский Союз построил ей всю промышленность, электростанции, порты, города, дороги). Эстония и Латвия принимали дискриминационные законы о гражданстве — его предоставляли только этническим эстонцам и латышам, а русским ставили препоны, вроде сдачи обязательных экзаменов по национальным языкам (с большой вероятностью, что их завалят). Запрещалось давать гражданство бывшим военным, получившим в Прибалтике квартиры и осевшим там.

Бывшие советские республики одна за другой вводили собственную валюту. Начали зачем-то менять и алфавиты. У народов Средней Азии раньше не было собственной письменности, пользовались арабской, персидской. В 1920-х, когда в советских научных учреждениях заправляли троцкисты, для Средней Азии и Кавказа стали разрабатывать алфавиты на основе латиницы. Но в 1930-х для них создали письменность на базе кириллицы, сближавшую их культуру с русской. Она получила общее распространение, ей обучалось несколько поколений людей. Однако теперь в Туркмении и Узбекистане были приняты законы о переходе на латинскую письменность. А президент Казахстана Назарбаев принял решение о переносе столицы из Алма-Аты в Акмолу (в советское время Акмолинск, позже Целиноград). Потому что подавляющее большинство населения Алма-Аты было русским. А в Акмоле начали возводить фактически новый город, казахский. Туркмения стала строить систему самоизоляции, всячески ограничивая контакты своих граждан с другими республиками, препятствуя их выезду через границу, но и посторонним не позволяя ездить к себе.

В Таджикистане проблема письменности соединилась с гражданской войной. Сперва местное руководство взяло курс на возвращение к персидскому алфавиту. Исламисты, захватив власть, принялись внедрять арабское письмо. А Народный фронт, начавший теснить их, сохранял советскую кириллицу. Что было вполне закономерно из-за определяющей роли русских военных. Основная поддержка исламистам шла из Афганистана. Но на пути стояли российские пограничники и воинские части, оставшиеся на таджикской земле. Граница уже не была прежней «своей», своего государства. Но ее продолжали охранять бдительно и стойко. Понимали — для врагов это рубеж на пути к России. Афганские моджахеды и таджикская оппозиция постоянно обстреливали заставы и наряды, неоднократно нападали на них, силясь открыть свободное сообщение между собой. Но наши воины держались, отражали их.

Самый серьезный бой разыгрался 13 июля 1993 г. Батальон моджахедов с минометами, пулеметами, гранатометами, переносными ракетными установками скрытно подобрался и атаковал 12-ю заставу Московского погранотряда. На ней находилось 48 человек и одна БМП. Они приняли неравный бой, дрались отчаянно и умело. Казарма была подожжена, БМП подбита, погибшего начальника заставы Майбороду заменил лейтенант Мерзликин. Воинов становилось все меньше, кончались боеприпасы, но оставшиеся бойцы сумели прорвать окружение. Соединились с резервной группой погранотряда, пришедшей на выручку. На помощь поспешили и ближайшие армейские подразделения из 201-й мотострелковой дивизии. Контратаковали и отбили заставу. В ходе боя отдали жизни 22 пограничника и 3 мотострелка. Возле заставы нашли 35 трупов моджахедов, всего их потери оценивают в 70 человек. Расчистить дорогу в Таджикистан они не смогли. Объединенная оппозиция удерживала ряд районов, предпринимала попытки расширить сферы влияния, но сделать этого не смогла. С апреля 1994 г. начались попытки переговоров, хотя результатов они пока не давали.

А война в Карабахе усугубилась беспорядками в Азербайджане. Его вооруженные силы состояли из батальонов Народного фронта, подчинялись своим полевым командирам. Один из них, полковник Гусейнов, поднял мятеж в Гяндже. Повел свои подразделения на Баку, требуя свергнуть и арестовать президента Эльчибея. Заместитель министра обороны Азербайджана Гумматов выдвинул другой лозунг, возвращения к власти прежнего президента Муталибова. Ко всему прочему Гумматов был талышом по национальности и провозгласил создание в южных районах Талыш-Муганской республики.

В такой обстановке Эльчибей вызвал к себе самого авторитетного из политических деятелей, лидера Нахичеванской автономной республики Гейдара Алиева — бывшего члена Политбюро, первого секретаря компартии Азербайджана. Когда Алиев прилетел в Баку, там уже шли перестрелки между различными вооруженными группировками. 15 июня он был избран председателем парламента, а в ночь на 18 июня Эльчибей сбежал. Парламент предложил Алиеву исполнять его обязанности. Он постепенно начал брать обстановку под контроль. Бунт Гусейнова усмирили, Талышскую республику ликвидировали, Гумматова арестовали.

Алиев взялся реорганизовывать армию, расформировал 33 добровольческих батальона. Хотя это вызвало кризис на фронте, армяне овладели районными центрами Мардакерт, Агдам, Физули. Начал вмешиваться Иран, ввел свои части в Нахичеванскую республику якобы для охраны важных объектов и помощи беженцам. Но Алиев определил свой курс как «исправление ошибок, допущенных прежним руководством во взаимоотношениях с Россией». Нанес визит в Москву, Азербайджан вступил в СНГ и Организацию Ташкентского договора о взаимопомощи. Русские вмешались, иранцам пришлось уйти с азербайджанской территории. 3 октября 1993 г. Алиев был избран президентом. Его усилия по налаживанию армии стали давать плоды. Азербайджанцы перешли в контрнаступление, отбили Горадиз и часть Физулинского района. А 5 мая 1994 г. при посредничестве России и других государств СНГ Армения, Азербайджан и Нагорно-Карабахская республика подписали соглашение о прекращении огня.

Бои не прекращались и в Абхазии. У грузин войска были такими же разношерстными, как у азербайджанцев, из формирований Национальной гвардии, «Мхедриони». А абхазы при взятии Гагры захватили много трофейного оружия, завезенного сюда грузинами. К ним продолжали ехать добровольцы из России, прибывали отряды осетин, чеченцев и других народов Северного Кавказа. Ельцин держал сторону Шеварднадзе, заставлял абхазского лидера Ардзинбу подписывать новые соглашения о перемирии. Но грузинские отряды, разболтанные, зато хвастливые и горделивые, сами провоцировали столкновения. Еще и задирали русских военных. В Гудауте, Нижних Эшерах и Сухуме стояли наши части, охранявшие военное имущество, им было приказано соблюдать нейтралитет. Но их обстреливали, и тут уж они открывали ответный огонь, не скупясь на боеприпасы.

Шеварднадзе пробовал навести порядок, подобно Алиеву, отстранил от должностей стихийных лидеров, которые привели его к власти, — командира Национальной гвардии Кетовани и командира «Мхедриони» Иоселиани. Это вызвало дополнительный разброд, добровольческие части выходили из повиновения правительству. А абхазы и их союзники обложили Сухум, методично занимали господствующие высоты и подступы к городу. Грузины очутились в ловушке и начали эвакуацию. Тут Ельцин опять помог, вывозили их кораблями российского Черноморского флота. Сам Шеварднадзе очутился в осаде, а улететь было проблематично — на взлете и посадке абхазы сбивали самолеты из переносных зенитных комплексов. Предателя СССР (и России) тоже спасли российские моряки, вывезли в полной сохранности. 27 сентября Сухум был взят. Через несколько дней абхазы овладели всей территорией своей республики.

Противостоять им Грузия уже не могла. В ее войсках пошел полный раздрай. Одни добровольцы после взбучки расходились по домам. Другие отряды потекли к прежнему президенту Звиаду Гамсахурдиа, который скрывался по селениям Западной Грузии. По республике опять разгорелась гражданская война. В таких условиях Шеварднадзе вступил в СНГ. Попросил помочь, оставить в Грузии российские базы. Правительство Ельцина еще раз выручило его. «Рекомендовало» абхазам прекратить дальнейшее продвижение, и Шеварднадзе сумел сконцентрировать оставшиеся у него войска против соперника. Наконец Гамсахурдиа погиб при неясных обстоятельствах, и положение в республике стало налаживаться. Но натура Шеварднадзе осталась прежней. В марте 1994 г. он нанес визит в США. Подписал «Программу военного сотрудничества» об американской помощи и финансировании для реорганизации грузинской армии [113].

Ну а в России, едва по Москве утихла стрельба, сразу же развернулась другая баталия, мирная. От жертв и сгоревшего Белого дома народ отвлекли всеобщим политическим шоу, предвыборной кампанией. По проекту Конституции, вынесенному на обсуждение Ельциным, предполагалось вместо Верховного Совета создать новый двухпалатный парламент. Верхняя палата, Совет Федерации, составлялась из представителей регионов. По два человека от каждого субъекта федерации: глава администрации (или президент) и председатель краевого, областного, республиканского парламента (совета). В нижнюю палату, Государственную Думу, половина депутатов избиралась населением напрямую, по одномандатным округам. Другая половина — от партий, сумевших преодолеть пятипроцентный барьер.

Некоторые партии уже существовали и действовали. КПРФ после разгрома Верховного Совета пробовали было запретить, но оказалось — не за что. Активного участия в противостоянии с Ельциным она не принимала. Зюганов, наоборот, призывал своих сторонников воздерживаться от «противоправных» действий. Так что препятствий к участию в выборах для нее не нашли. Сохранилась и союзница коммунистов, Аграрная партия. Еще в советские времена возникла Либерально-демократическая партия Жириновского. Финансирование она получала из-за границы, от радикального националистического Немецкого народного союза (его лидер Герхард Фрай, заработавший состояние на неонацистских публикациях, дружил с Жириновским). Кроме того, партию взялся спонсировать крупный предприниматель Андрей Венгеровский, занимавшийся вычислительной техникой (и стал первым заместителем председателя ЛДПР) [119, с. 207]. А для выборов ЛДПР первой применила «продвинутый» способ — стала продавать места в своих партийных списках желающим бизнесменам. Причем богатый покупатель, избранный в Думу от ЛДПР, мог потом переходить в другие фракции без всякого порицания со стороны Жириновского [61, с. 108].

Возникали и новые партии. С весны 1993 г. Гайдар вместе с «архитектором перестройки» Яковлевым принялись формировать блок «Выбор России» — призванный поддерживать Ельцина и реформы. Собирали в кучу прежние либеральные структуры: «Демократическую Россию», «Движение демократических реформ», республиканскую партию и пр. Через две недели после расстрела Белого дома состоялся учредительный съезд «Выбора России». В него вошли такие деятели из окружения президента, как Чубайс, министр иностранных дел Козырев, Шумейко, Полторанин, Юшенков, глава «Альфа-банка» и друг Гайдара Авен, «правозащитники» Ковалев и Элла Памфилова. Как нетрудно увидеть, многие фигуры оказывались так или иначе связаны с Западом.

Но «Выбор России» стал не единственной «проельцинской» партией. Когда Гайдар формировал предвыборные списки, встревожился другой заместитель главы правительства, Шахрай. Обратил внимание, что в списках нет его самого и многих министров. Гайдар открутился: «Ну вы же профессионалы-технократы, зачем вам политикой заниматься?» На самом деле проблема была глубже. В правительстве пролегла трещина между Черномырдиным и Гайдаром. Стала сказываться как раз рознь между олигархами, работавшими «на себя» — и «на заказ» (не забывая при этом себя). Премьер-министр принадлежал к первой категории, Гайдар — ко второй. Готовясь к выборам в Думу, он предпочитал «своих», отсекая «чужих». Но в результате возникла «Партия российского единства и согласия» (ПРЕС), в ее руководстве было четыре министра — Шахрай, Шохин, Калмыков, Меликьян. Финансировали ее Газпром, несколько крупных банков. По сути, эта партия стала «черномырдинской» в противовес «гайдаровской».