Книги
Третий рейх. 16 историй о жизни и смерти
Стыд, смятение и беспомощность, которые подростки испытали в 1945 году, когда война была проиграна, они пытались преодолеть, находя виновных в пережитой ими исторической трагедии. Самый простой способ — выделить нацистов в отдельную от немецкого народа (хорошего) группу. «Для нацистов ситуация давно стала безнадежной, но они не сдавались, и вся немецкая нация чуть не погибла» (Вилли Б., 1931 г. р.).
Груз ответственности можно было облегчить, обвиняя другие нации. Тот же Вилли Б. упрекает европейские страны за то, что они вовремя не остановили Гитлера: «Сейчас я не могу понять, почему они смотрели, как растет сила национал-социализма… Государственные деятели со всего мира присутствовали на Имперских партийных съездах, а теперь обвиняют одних только немцев». Похожие нотки звучат в критических отзывах о Нюрнбергских процессах: их организаторов упрекали или за «правосудие победителей», или за отсутствие главных преступников на скамье подсудимых.
Часть школьников принижает значение злодеяний нацистов, сравнивая их со страданиями, которые испытали немцы. «Мы знаем все подробности о концентрационных лагерях, но что пережило население Германии во время фосфорного дождя [имеются в виду бомбежки] — об этом никто не говорит» (Дитер Г., 1931 г. р.). «Поляки, чехи, евреи, французы и т. д. — они страдали в концлагерях. А если спросить беженцев, изгнанных из своих домов, военнопленных [немцев]?» — вопрошает Гельмут Г.
Все эти позиции очень напоминают дискуссии 1950–1970-х годов о преодолении нацистского прошлого — что неудивительно, ведь школьники 1946 года к этому времени выросли, и их взгляды стали определять общественное мнение. Но сразу после войны молодежь могла разыгрывать карту невинности: «Мы были слишком маленькие, чтобы понять реальность происходящего в Третьем рейхе». Или, как вариант: власть обманула их, соблазнила своими развлечениями (кино, спортивные соревнования, парады).
Награждение юного гитлеровца Вилли Хюбнера Железным крестом (март 1945)
Невинные дети?
Школьники пишут о возрасте, подчеркивая свою невинность, удаленность от политики. «Я был ребенком и не мог понять значение этого события [войны]» (Курт П., 1931 г. р.). «В семь лет я пошел в школу. Большими удивленными глазами я смотрел на новый мир, открывавшийся передо мной. Ничто не тревожило мое детство. Я слышал об оккупации Судет и Австрии, взрослые говорили о войне, но ко мне это не имело отношения. Я ничего не понимал» (Вальтер Б.).
Другой школьник, Рихард В. (1930 г. р.), заявляет, что был слишком юным, чтобы критически относиться к нацистской идеологии, которой его начали обрабатывать еще в начальной школе. Более того, подростки склонны оправдывать и своих учителей. «Мы учили арифметику, считая танки и самолеты. Что он [учитель] мог поделать? Таков был дух времени, даже в учебнике арифметики…» Таким образом, школьники легко снимают с себя ответственность за нацистские взгляды, которым они были привержены до 1945 года.
Юноши из гитлерюгенда
Гораздо сложнее пришлось тем, кто был искренним нацистом и не стеснялся в этом признаться. «Я никогда не знал национал-социализм в его второй, ужасающей ипостаси. Я видел только, что люди счастливы и удовлетворены своей работой, что повсюду в Германии создаются великие и прекрасные вещи» (Хорст К., 1931 г. р.). Тут гитлеровский режим описывается как двуличный — как доктор Джекилл, который никогда не показывал юному Хорсту мистера Хайда. Взгляды этого юноши и подобных ему заставляют задуматься: а так ли эффективны были политика денацификации и попытки союзников заставить немцев раскаяться в своих поступках?
Нюрнбергские школьные сочинения явно или неявно оправдывают немцев: их авторы умалчивают о более активных формах поддержки, которую они могли оказывать гитлеризму, — издеваться над «расово чуждыми элементами» или военнопленными, доносить на соседей или друзей. Преследование евреев и коммунистов вообще упоминают только те школьники, которые сами принадлежат к этим группам.
При этом, отвечая на прямой вопрос анкеты «Что было плохо, несправедливо и неправедно при национал-социализме?», большинство школьников называют главным злом уничтожение евреев и славян. Это расхождение указывает на важный факт: реалии Третьего рейха молодые люди не могли осознанно включить в свою биографию. Их жизненные истории посвящены личным страданиям, а при намеке на ответственность за преступления режима они вспоминают, что были маленькими и ничего не понимали. Психологически этих подростков понять можно: в 1945 году черное стало белым, а белое — черным. Забвение и самооправдание — естественные стратегии в такой ситуации.
Сочинения школьников 1946 года показывают, какой сильный психологический шок они пережили. Поэтому вместе со своими старшими современниками подростки предпочли смотреть только в будущее (и восстанавливать страну), а не в прошлое с его неразрешимыми этическими проблемами. Но уже через десять лет молодежь четко отмежевалась от своих политизированных отцов и старших братьев. Это «скептическое поколение» отторгало любую идеологию: обжегшись на молоке, дуют на воду.
4. Любовь и память: судьба детей советских солдат в Австрии[87]
Все еще популярное на Западе представление о тотальном насилии советских солдат над немками в 1945 году — скорее миф, чем реальность (в том смысле, что двух миллионов изнасилованных женщин быть не могло). Но близкие контакты между солдатами и местными жительницами все же имели место, и от этого рождались дети. Какова была их судьба? Как к ним относились советская армия и местное общество? Удавалось ли им найти своих отцов, пусть и через 50 лет? И насколько сильно отличались похождения советских и западных воинов-освободителей?
Свадьбы — не будет!
Советский Союз, наряду с другими державами-победительницами, оккупировал Австрию с 1945 по 1955 год. В итоге войска были выведены, а страна официально приняла нейтральный статус. Всего в советской зоне оккупации в начале 1946 года размещалось около 200 тысяч солдат (британский, американский и французский контингенты не превышали 70 тысяч). Даже накануне полного вывода войск в стране все еще оставалось 50 тысяч военнослужащих, представителей гражданского персонала и членов их семей.