— Да, конечно. Интересно, насколько «Реми» снижает индекс социального паспорта за такое?

— За убийство шести человек? — уточнил Ронин.

— Да.

— Значительно, — ответил Ронин, затем с пробуксовкой развернул байк и выкатил на улицу, ведущую к Мэйдзидори.

Через развязку на эстакаде они развернулись на юг, и Такэда понял, что Ронин везет его в район Роппонги, где располагался бар Хоммы. Район этот славился ночной жизнью, но до наступления темноты представлял собой скорее конгломерат деловых кварталов, утыканный небоскребами, чем злачное место.

Но вскоре оказалось, что хотя Ронин и въехал в район Роппонги, но направляется точно не в бар. Наконец, он притормозил у типового небоскреба, не стал включать гироскоп, а поставил байк на гидравлическую подножку, из чего Такэда сделал вывод о прибытии в конечную точку.

— Приехали, — подтвердил Ронин. — Господин Хомма примет вас здесь.

«Это что-то новенькое, — удивился Такэда. — Одно дело принять полицейского в баре по приказу оябуна, другое пригласить домой».

— Разве это не выходит за рамки принятых у якудза обычаев? — с тревогой поинтересовался он вслух.

Ронин не ответил, они вдвоем миновали пост охраны в вестибюле и вошли в лифт, где Ронин, приложил ключ к панели.

— Чувствую себя странно. — Такэда хмыкнул. — Словно меня поймали за тяжкое преступление, осудили, посадили в тюрьму, там я спас жизнь оябуну, за это меня приняли в клан, затем я совершил еще несколько преступлений, демонстрируя верность, после чего стал шестеркой в криминальной среде и теперь Хомма пригласил меня на стаканчик виски и трех проституток, как равный равного.

При слове «шестерка» Ронин едва заметно напрягся.

«Да, это перебор, — подумал Такэда. — Не для этого места шуточки».

Шутки шутками, но именно такая цепь событий, да и то с очень низкой долей вероятности, могла бы привести в дом Хоммы инспектора, безусловно бывшего, с позором уволенного, проклятого друзьями, родственниками и сослуживцами, уронившего честь мундира ниже плинтуса, обагрившего в крови руки по локоть, непременно отсидевшего, и никак иначе.

Но было иначе, и это не могло предвещать ничего хорошего. Впрочем, недобрые предчувствия давали о себе знать еще в кабинете шефа. Знай Такэда, к чему приведет это «неофициальное поручение», лучше было бы прямо там бросить удостоверение на стол и уволиться, даже не претендуя на выходное пособие и пенсию. Такэду и так раздражало, что начальство, от Сугавары и выше, по самое некуда срослось с «уважаемыми людьми», готово лизать зад их шестеркам третьего ранга, вроде сятей-гасира Хоммы, и выполнять их поручения, когда надо. Сам факт принадлежности к полиции, в которой старший инспектор по рангу стоит ниже стяей-гасира на побегушках, будучи рассмотрен под таким углом зрения, унижал достоинство Такэды. Раньше все это было известно, но не мозолило глаза каждый день. Когда же тебя в это втянули по уши, а сверху залили кровью, как соевым соусом, и присыпали шестью трупами, в качестве нэта на суши, это уже совершенно иной расклад.

На лифте они поднялись в пентхаус.

«Жилище жирновато для сятей-гасира. — подумал Такэда. — Но даже у якудза, наверное, бывают нетрудовые доходы вроде наследства или выигрыша в лотерею. Хотя, конечно, в данном случае маловероятно».

Лифт привез прямо в квартиру, устланную не новомодным самоочищающимся ковром, а традиционным татами. Окна от пола до потолка были частично затемнены встроенными жидкими кристаллами, позволяющими менять прозрачность по команде домашнего сервера. На татами возлежали три обнаженных девушки, все в смарт-очках и, возможно, под кайфом, потому что никак не отреагировали на появление двух мужчин.

У окна на футоне возлежал Хомма в повседневном кимоно, с сигарой в зубах и со стаканом виски в руке. Рядом на котацу стояла пепельница в виде крупной морской раковины.

— О! Прибыли! — Он приветливо помахал сигарой, оставив в воздухе скрученные ленты дыма. — Прекрасно!