Через несколько мгновений змея приподняла голову и стала выпрямлять свое блестящее тело. Создавалось впечатление, что рептилия сидит на хвосте, свернутом в кольцо.
– Нала-памба, очковая змея, длиной, пожалуй, более полутора метров, – шепнул Бартон польским охотникам, которые с интересом смотрели на необыкновенное зрелище.
– Великолепный экземпляр кобры, – тоже шепотом произнес Вильмовский.
Сначала змея не желала покинуть корзинку. Потом стала проявлять беспокойство. Движения кобры становились быстрее. Она раздула свой капюшон, на котором виднелся узор, поразительно похожий на очки. Спереди, на брюхе змеи, виднелись три поперечные черные полосы. Раздраженное пресмыкающееся громко шипело и быстро двигало высунутым из пасти языком. Заклинатель ни на секунду не прерывал игры на своем инструменте. Кобра несколько раз бросалась к заклинателю, словно пыталась его укусить, но он упорно смотрел на нее, не отступая ни на шаг.
Монотонная мелодия лилась безостановочно. Змея стала впадать в какой-то транс. Глаза кобры, еще минуту тому назад горевшие бешенством и ненавистью, теперь стали неподвижны, словно она находилась в столбняке.
Заклинатель змей, не переставая играть, медленно придвинулся к кобре. На миг он коснулся носом, а потом языком головы змеи. Словно проснувшись от летаргического сна, кобра с бешенством бросилась на своего укротителя, но тот успел отскочить от нее. Кобра успокоилась, и заклинатель закрыл корзину.
– Ах, будь ты неладен! Если у змеи не вырвали ядовитых зубов, то этот человек рисковал жизнью, – недоверчиво воскликнул Вильмовский.
– Если бы заклинатель не рисковал жизнью, его искусство не стоило бы и одной рупии, – сказал магараджа, обводя своих белых гостей насмешливым взглядом. – Впрочем, легко проверить, есть ли у этой кобры ядовитые зубы. Может быть, кто-нибудь из вас желает сделать это лично?
– Это только Фома Неверующий хотел все проверять лично, – непринужденно ответил боцман. – По моему мнению, заклинатель не такой уж дурак, чтобы целоваться с ядовитой змеей.
Магараджа опять ударил в ладоши. В зал вбежал служитель, неся в корзинке двух цыплят.
– Проверка того, есть ли ядовитые зубы у нала-памба, – зрелище не из приятных, но, может быть, вы хотите убедиться в том, живы ли эти цыплята? – весело спросил магараджа у боцмана.
– Ого, я даже кое-что в этом смыслю, потому что, прежде чем стать боцманом, служил коком на старой калоше, ходившей в Иокогаму[73], – ответил боцман.
Он быстро подошел к служителю и, тщательно обследовав птиц, сказал:
– Здоровы, как рыбы, хотя и не очень упитанны. Что же дальше?
– Ровно ничего, сагиб. Остальное сделает заклинатель змей, – пояснил магараджа.
Старый заклинатель взял одного цыпленка и подошел к корзине с коброй. Как только он приоткрыл крышку, змея немедленно подняла голову. Наклонила ее, распустила капюшон, на котором опять блеснули грязно-белые очки, окруженные черным контуром. Глаза змеи горели бешенством. Кобра увидела индийца, державшего цыпленка. Заклинатель, не обращая внимания на ярость разгневанного пресмыкающегося, протянул цыпленка змее. Кобра несколько мгновений смотрела на жертву, потом внезапным движением бросилась вперед, широко раскрыв пасть. Видно было, как выпрямились ядовитые зубы на ее верхней челюсти, которые при замкнутой пасти складываются, подобно острию перочинного ножа.
Томек предостерегающе вскрикнул. Он знал, что, когда змея открывает пасть и поднимаются ее ядовитые зубы, в них проявляется яд из железы, нажатой мускулами. Если этот яд, по химическому составу подобный трупному, попадает в кровь человека или животного, наступает быстрое разложение кровяных телец и не менее быстрая смерть.
На возглас Томека никто не обратил внимания, потому что кобра, как молния, подалась вперед и впилась зубами в тело птицы. Цыпленок в руках заклинателя затрепетал. Атака кобры была мгновенной. Заклинатель уже отступал от корзины с разъяренной змеей. Он отбросил цыпленка, укушенного коброй, а змее подставил второго.
В то время как цыплята бились на полу, растопырив крылья, кобра, громко шипя, впивалась холодным взглядом в человеческие лица. Так проходила минута за минутой. Цыплята трепыхали крылышками, а кобра, озираясь вокруг, громко шипела. Индийцы, в религиозных воззрениях которых кобра играет значительную роль, смотрели на пресмыкающееся с набожным трепетом и страхом. Поучения брахманов вселили в них веру в чудесную силу заклинателей змей.
В противоположность индийцам белые звероловы и англичане по-иному относились к интересному зрелищу.