— Кирилл, — едва слышно отзываюсь. Не понимаю, просто не понимаю, что сейчас происходит, между нами.
— Я скучал по тебе, Ромашка, — говорит Соболев, а затем притягивает к себе и накрывает мои губы поцелуем. Сперва неспешно, но так чувственно и глубоко. Наше дыхание переплетается в сумасшедший вихрь. Жар его губ сводит с ума, обжигает и заставляет мечтать о большем. Кирилл сминает мои губы сильнее, нежность и мягкость переходит в дикую страсть. Не о чем не думаю, просто отдаюсь порыву, идущему из самого сердца. Кладу руки ему на шею, крепко прижимаясь. Тону в объятия Соболева, до такого сладко.
Кирилл двумя руками обхватывает меня и одним движением меняет нашу позу, не отрываясь от поцелуя. Я оказываюсь на спине, а он нависает сверху. Проводит ладонью вдоль талии, и у меня мурашки пробегают стаей по телу, каждый волосок реагирует моментально от его прикосновений. Запускаю пальцы в его волосы, слегка сжимаю их, царапая кожу. Какое-то безумное чувство свободы накрывает, оглушает и нежно ласкает разум. Будто бы я парю высоко в небесах, а затем падаю в большие пушистые облака. С губ слетает непроизвольный стон, я тянусь к чужим губам, но Соболев неожиданно отстраняется. Его глаза горят, я вижу в них желание, такое же яркое, как и у меня самой. Но что-то останавливает парня, и он сползает с меня, ложась рядом.
— В-все нормально? — Смущенно спрашиваю я. Щеки горят, губы горят, да что уж там, тело тоже горит. Жар пронзает просто всю меня насквозь.
— Какой там, — выдыхает Кирилл. — Кажется, ты меня уделала, Стрельцова.
— В смысле? — Не понимаю и теряюсь немного от такого ответа.
— Передоз у меня, передоз, — усмехается он.
Глава 22
Запрокидываю голову к звездному небу и глотаю воздух ртом. Хочется смеяться, как будто под чем-то. Внутри бушует теплый ураган, всем телом ощущаю. Никогда не возбуждался от простого поцелуя. Черт! Стрельцова сводит с ума. Знал ведь. Еще в школе это понял. Но чтобы настолько.
Поворачиваю голову, и даже в темноте вижу, как горят ее щеки и губы. Сладкие губы. Две сочные клубнички. Мечтал до одури попробовать их вновь. Во сне снилось, как сминаю их. Неужели она меня сама поцеловала.
— Это… — тихо шепчет Аринка. Лежит рядом со мной, а я интуитивно нахожу ее пальчики. Переплетаю со своими, продолжая улыбаться, словно псих какой-то.
— Это? — переспрашиваю.
— Хорошо или плохо?
— Ну… это пошло, — не могу сдержать себя, выдаю легкий смешок и поворачиваюсь к ней. Она робко опускает ресницы, смутилась, кажется. Такая милая.
— Дурак, — тихо произносит Стрельцова. Поглаживаю медленно ее худенькие пальчики, а она невинно улыбается. Черт. Просто вот так лежать и смотреть на нее уже противозаконно. Сводит с ума. Хочется вновь прильнуть к ее губам, прижать к себе и никогда не отпускать. Не сон ведь? Не сплю же? Потерять Аринку во второй раз не смогу просто.
— Что за любовь к дуракам?
В ответ Стрельцова приподнимает глаза на меня, а затем свободной рукой дает щелбан. Улыбается. Так смущенно и нежно, будто впервые видит меня настолько близко. Черт. Зачем ты так со мной, Ромашка. Не сдержусь ведь.
— Ай, больно, — вою, словно маленький ребенок, потирая место удара. Арина тут же приподнимается, глаза округляются, кажется, переживает, что и правда больно. Тянется к моему лбу, и у меня вновь рвет крышу. Кладу руку ей на талию и резко тяну на себя, от чего она моментально теряет равновесие и упирается одной ладошкой мне в грудь. Ее взгляд, подобный бескрайнему звездному небу, скользит по моему лицу.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — зачем-то решаю смутить ее еще больше, такая забавная, когда щеки покрываются алым румянцем. Реакция следует моментальная. Прячет глаза, но улыбаться не перестает. Этой ночью я сойду с ума, однозначно.