Все началось утром. Мама с недовольным видом расхаживала по кухне, словно генерал морского судна. Опять странные вопросы на тему Игната, непонятные упреки. В какой-то момент папа не выдержал, и они с мамой снова поругались. Наговорили друг другу кучу гадостей, хотя на самом деле, никто так не считал. И от этого становилось больно. Чувство вины заползало под кожу. Нашептывало неприятные вещи, шкрябало по венам и оставляло отпечатки.

Я ушла в университет, громко хлопнув дверью. Находиться в квартире было невыносимо. Лилька последовала моему примеру, только напоследок кинула маме, что, мол, своих бы дочерей она так любила, как лелеет Игната.

На занятия я опоздала. Прозевала автобус, и пришлось ждать лишних двадцать минут. На зачете вытянула плохой билет, и, если честно, справилась кое-как, а может меня и вытянули просто. Нужно было повторять, а не гулять. Однако жизнь слишком коротка, чтобы задумываться обо всех вещах одновременно.

В обед пришло сообщение от Кирилла. И я поняла, на моей улице вышла радуга. Только вот полюбоваться не получилось. Появилась куратор и припахала меня студенческой деятельностью.

Без сил и всякого желания, я возвращалась домой уже вечером. Так и не ответила Соболеву, а еще получила пять пропущенных от Игната. Он продолжал просить о встрече, только мне совсем не хотелось на нее соглашаться. Все уже решено. По крайне мере для меня. Если бы он не нажаловался маме, то и моя не вела бы себя столь странным образом. Сколько всего негативного случилось из-за одного поступка. Безусловно, моей вины больше. Если бы я вообще не согласилась на эти отношения, то сейчас солнышко, казалось бы, теплей.

Дома меня встретили мама с папой. Они сидели на кухне с видом тяжелым и озадаченным. Будто решался вопрос о покупке жилья в ипотеку на лет эдак сорок. Папа то и дело качал головой, а мама, закинув ногу на ногу, нервно постукивала ногтями по столу. Заприметив меня оба, напряглись, и это немного насторожило.

— Арин, — начал папа, прочистив горло. Его голос немного хрипел, но звучал уверенно. — Присядь.

— В чем дело? — Осторожно поинтересовалась я, усаживаясь на стул. Родители переглянулись, будто обменялись внегласным диалогом, затем вновь вернулись ко мне.

— Мама больше не будет лезть в твои отношения с Игнатом, — быстро отчеканил отец, на одном дыхании.

— Но! — Вставила родительница свои пять копеек, строго стреляя в меня взгляды-молнии. — Ты обещаешь, что завтра утром вы поговорите с Игнатом.

— Ма, — попыталась возразить я, но папа меня перебил.

— Арин, ты взрослая девочка. Бегать от парня неправильно. Объясни ему все и закроем на этом тему. Больше он порог нашего дома не переступит.

— Зачем это? Зачем мне с ним говорить?

— Игнат не последний человек тебе, вы год были вместе. Я не знаю, что в один момент поменялось в ваших отношениях, что пошло не так, но… — мама замолчала. Было очевидно, что они сошлись с отцом на таких условиях. И если я хочу мира в семье, то стоит согласиться.

— Ладно, — выдохнула я без особого желания. — Во сколько он придет?

— В девять. Он придет с Леной. Мы с отцом тоже будем дома. Чтобы все было предельно корректно, и без всякого рода… эмоций.

— Хорошо, я согласна.

На том и разошлись. Хотя мне не хотелось видеть Игната, не хотелось этих разговоров, но возможно, родители правы. Мне стоит объясниться, рассказать все как есть. Может быть, мы смогли бы остаться друзьями.

Оставшуюся часть вечера я посвятила повторению темы к экзамену. Он был последний, но не менее важный. Завтра в два часа дня свершится чудо, и начнутся каникулы. Надо будет поискать подработку, чтобы не слоняться без дела.

К десяти вечера я вспоминаю про телефон. Корю себя, что не ответила Соболеву. Набираю его, хочу извиниться и просто услышать его голос, только на другом конце без ответа. Обиделся что ли? Набираю снова. Назойливость не в моем стиле, но переживания не дают просто так сидеть на месте. Кирилл не отвечает.