Но какое же должно быть потрясение, чтобы так разволновался, к примеру, сильный, храбрый, уравновешенный мужчина, без колебаний рискующий своей жизнью, если того требует честь и долг?» Мне, знаете ли, не нравится, что какой-то призрак может довести меня до самоубийства, — тряхнув кипой исписанных листков, начала возмущаться Соня.

Но я ее успокоила:

— Не какой-то, а только энергетически сильный.

Лера как-то чудаковато посмотрела на нас и, так и не дождавшись нужной ей реакции, спросила:

— Вы что, совершенно в этой печатной ереси ничего не заметили?

Мы с Соней синхронно пожали плечами.

— Не, ну вы даете!

Лерка вырвала вырезку из Сониных рук и постучала в нужном месте по тексту так, что чуть не прорвала бумагу:

— А это что, по-вашему: «...человек сам наносит себе увечье... ножом или топором»!

— Блин, точно! Криксины! — не сговариваясь, в один голос воскликнули мы с Соней.

И Сонька вдруг, наверное, от неожиданного озарения, как держала стопку исписанных пожелтевших тетрадных листов, так и зашвырнула их в топку.

— Ты чего? Зачем? — кинулась к печке Лера, но было поздно. Огонь с удовольствием прихватил странные записки и охотно сожрал.

Нам осталось только беспомощно наблюдать, как чьи-то дневниковые записи бесследно улетают в прямом смысле в трубу.

Постепенно день начал тускнеть, и, хотя сумерками это называть было еще сложно, все же следовало поторопиться с походом за водой. Конечно, зимой вообще темнеет рано, а в деревне, где, считай, нет уличного освещения, сумерки вообще кажутся темнее, чем есть. Местные жители особо электричество не жгут, экономят.

Пока еще было достаточно светло, мы по очереди, потому что протоптанная тропинка к бане была очень узкой, сбегали отправили родичам обычные «все ок» и посчитались, кто готовит. На этот раз мне повезло не топать по морозцу с тяжелыми ведрами.

Чувствуя себя невероятно опытной и взрослой, я дождалась, когда закипит вода, и аккуратно сунула макароны в кастрюльку. Поставила на телефоне таймер, сверившись с указаниями на упаковке. Все как положено.

Тихонько шипели поленья в печи. Радио вторило им, потом фоновое бормотание превратилось в неясный шум, и я, ленясь искать убежавшую волну, убавила громкость.

Конечно, дома я много раз сама готовила себе еду, когда все взрослые были на работе. Ну, как готовила... Обычно вся готовка заключалась в разогревании в микроволновке. И то если мне было не лень.

— Аня! — позвала меня из коридора Валерия.

Я и не слышала, как они вернулись. Вот это скорость! Опять за собой калитку, что ли, не закрыли?