— Ну... На нас же она не бросалась. Подумаешь, человеку петь захотелось.

— Ага. Неизвестно еще, что ты стала бы делать от одиночества.

— Пусть телевизор смотрит.

— Не помню у нее никакого телевизора. И потом он мог сломаться.

— Может, ее к нам пригласить?

— Еще скажи, пусть поможет нам этих самых, как их, вызывать. Нет уж, пусть у себя завывает.

— К тому же она жуткая.

Тут уж ни у кого возражений не нашлось. Соседка действительно выглядела очень пугающе, хотя, казалось бы, ничего особенно страшного не делала. Многие не умеют петь, но это никого не останавливает, в чем всегда можно убедиться в караоке.

Только вот вид воющей Анисимовны вызывал совсем другие ассоциации. С какими-то ужастиками. И знаете что, совсем это не так интересно, когда вживую, а не на экране. Вообще-то только в фильме и хочется такое видеть, а не так, через щелку двери, когда на соседском участке — живой знакомый человек в качестве действующего персонажа. Похоже, отрицательного.

В итоге мы решили гадать на сон. Самое безобидное, что посоветовала мне мама, — сказать три раза с закрытыми глазами: «На новом месте приснись жених невесте!», — и потом уже ни с кем не разговаривать и не открывать глаз до самого утра или пока не проснешься.

Валерия возилась с магнитофоном, тщетно пытаясь поймать что-то годное к прослушиванию, кроме этого опостылевшего шаманского воя. Соня по личной инициативе стала топить печь, периодически шуруя кочергой в топке.

А я взяла карты и бесцельно принялась их тасовать. Вообще-то можно было бы разложить пасьянс, но я так и не научилась у бабушки. Хотела, но каждый раз что-то отвлекало. Бабушка знала, мне кажется, миллион раскладок и, когда на нее нападало пасьянсное настроение, могла сидеть часами, раскладывая карты то в виде косынки, то в виде ромба, то пирамидой. Мама очень просила меня в такие моменты ее не трогать, потому что в доме воцарялся покой без нытья и вечных бабушкиных ободок.

Лерка бросила радио, оставив ту самую единственную волну, которая завывала варганом, и, осмотревшись, остановила свой выбор, к счастью не на мне:

– Так, София, в чем дело? Что опять за простой в работе?

Соня вообще забросила топить и, удобненько примостившись у теплой печи, зачиталась желтой прессой. В прямом смысле желтой, поскольку бумага приобрела характерный цвет, много лет провалявшись в стопке макулатуры.

— Откуда такие раритеты? - Я с радостью отбросила карты, тоже присела рядом с Сонькой и вслух прочитала один из заголовков: «Скандалы! Загадки! Расследования!»

— Это еще бабушкины. Давай жги! — прикрикнула Лерка на подругу.

— Ну нет уж, я сначала почитаю. Тут документы, что ли...

Среди печатной ерунды затесались какие-то пожелтевшие рукописные листки, вырванные из обычной тетрадки в линейку.

Соня сразу отложила их в сторону. Почерк был незнакомый, и Лера не смогла припомнить, кто у них так писал.